Справа Василя Стуса. Збірка документів з архіву колишнього КДБ УРСР - Вахтанг Теймуразович Кіпіані

7. Партийность: чл. ВЛКСМ.

8. Образование: среднее.

9. Род занятий: временно не работает.

10. Постоянное место жительства: Магаданская область, Тенькинский район, пос. Омчак, ул. Клубная, № 4.

11. Паспорт или иной документ: I-ФК № 772241 выдан 13.VI.79 г. Омчакским отделением милиции ОВД Тенькинского райисполкома Магаданской области.

12. В каких отношениях состоит с обвиняемым: нормальных.

В соответствии с ч. IV ст. 167 УПК УССР Жеренкову Н. Н. разъяснены обязанности свидетеля, предусмотренные ст. 70 УПК УССР, и он предупрежден об ответственности по ст. 179 УК УССР за отказ или уклонение от дачи показаний по ст. 178 УК УССР за дачу заведомо ложных показаний.

(подпись)

На предложение рассказать все известное ему об обстоятельствах, в связи с которыми он вызван на допрос, свидетель Жеренков Николай Николаевич показал:

С 1976 года я вместе с родителями проживаю в поселке Омчак Тенькинского района Магаданской области. С апреля по август 1980 года я временно проживал в городе Бельцы Молдавской ССР, а сейчас возвращаюсь к постоянному месту жительства в Магаданскую область.

В начале июня 1979 года у меня обострился аппендицит и я был доставлен в хирургическое отделение больницы поселка Транспортный Тенькинского района, где 6 июня 1979 года меня оперировали. Так как операция прошла не совсем удачно, я находился в больнице более десяти дней, где-то до 18 или 20 июня.

Спустя день или два после того, как меня оперировали, в нашу палату № 1 хирургического отделения указанной выше больницы поступил Стус Василий Семенович.

Ранее я с ним знаком не был, но слышал, вернее, читал в местной газете «Ленинское знамя», где была опубликована статья «Это страшное слово — война», в которой излагались неодобрительные отзывы о Стусе, работавшем на руднике имени Матросова.

В больницу Стус поступил в связи с обострением болезни голеностопного сустава, который был поврежден им еще ранее.

Хочу отметить, что сразу же, зайдя в палату, он вел себя как-то настороженно и в то же время вызывающе. Убедившись, что никто из больных, нас было в палате всего лишь пять-шесть человек, не обращает на него внимания, Стус, по своей инициативе, начал говорить о том, что якобы пострадал за свои убеждения, которые расходятся с официальной политикой в нашей стране, а поэтому и находится на Севере, в Магаданской области.

В тот же день, после того как ему была сделана первая процедура, парафиновые аппликации, он начал клеветать на работу советских медицинских учреждений, утверждая, что в Советском Союзе, хотя медицинское обслуживание-лечение и бесплатное, но оно якобы находится очень на низком уровне, медицинские работники формально относятся к своим обязанностям, как он выразился, «безалаберно», смотрят на человека как на вещь и больных практически не лечат.

Когда больные начали доказывать несостоятельность его утверждений, он стал восхищаться и, в буквальном смысле, пропагандировать западный образ жизни, в частности медицинское обслуживание.

Кто-то из присутствовавших возмутился таким его поведением, и он прекратил разговор, но на следующий день снова стал выражать свои мнимые недовольства.

В последующие дни во время нашего совместного пребывания в хирургическом отделении Транспортинской больницы Стус в беседах со мной неоднократно допускал клеветнические измышления на Советский государственный и общественный строй. Так, он утверждал, что в нашей стране ущемляются права человека, якобы нет свободы слова, печати. При этом с какой-то злобой говорил, что в нашей стране будто бы даже за «неосторожно оброненное слово», критику в адрес руководства привлекают к ответственности, преследуют.

В качестве примера Стус приводил себя, говоря о том, что он написал правду и его якобы за это судили, а на Западе он получил большую поддержку, его статьи широко публикуются.

По его словам, советские люди «не живут, а существуют», заработной платы якобы еле хватает на прожиточный минимум. В то же время восхищался наличием частной собственности в капиталистических странах, с возмущением говорил, что в нашей стране нет такой возможности, как на Западе, разбогатеть, жить свободно, потому что советские граждане, по его словам, лишены самых элементарных человеческих прав и являются орудием труда. При этом сравнивал советского человека с роботом, который послушно и безропотно выполняет все требования властей.

В одном из разговоров, который состоялся у меня с ним в середине июня 1979 года на прогулке в лесу, Стус в присутствии меня и еще двух-трех человек, которых я не знаю, стал поносить существующий в нашей стране социалистический строй, пытаясь доказать, что этот строй себя не оправдывает и со временем, как он утверждал, будет ликвидирован. По его словам, держится этот строй на насилии и полной изоляции от внешнего мира, которым он называл США, ФРГ, Японию. Здесь же он добавлял, что настанет время, когда советский народ «проснется», «поймет свою ошибку» и, пользуясь услугами названных стран, освободится от этого якобы неприемлемого им строя.

В этой же беседе он клеветал на марксистско-ленинское учение, называя его «утопией», «бредом советских фанатиков».

Никаких возражений против своих подобных клеветнических высказываний он не терпел, твердо оставался на своих позициях, страстно их защищая. У меня сложилось мнение, что переубедить этого человека (Стуса) очень трудно или даже невозможно.

Все упомянутые выше разговоры Стус вел со мной в больничной палате и на прогулке в лесу. С больными из других палат он не общался, вернее, почти не контактировал. Мои взаимоотношения с ним были и есть нормальными, каких-либо личных счетов между нами не было и нет в настоящее время.

Выписавшись из больницы, я больше со Стусом не встречался и о его дальнейшей судьбе мне ничего не известно.

За давностью времени я не могу сейчас назвать кого-либо по фамилии или имени из тех лиц, которые совместно со мной и Стусом находились в июне 1979 года в хирургическом отделении Транспортинской больницы.

ВОПРОС. Чем вы желаете дополнить свои показания?

ОТВЕТ. Свои показания я хочу дополнить тем,