Справа Василя Стуса. Збірка документів з архіву колишнього КДБ УРСР - Вахтанг Теймуразович Кіпіані

13 августа 1980 г.

Допрос начат в 14 час. 10 мин.

Окончен в 17 час. 45 мин.

Старший следователь Следственного отдела КГБ УССР майор Селюк в помещении Следотдела КГБ УССР с соблюдением требований ст. ст. 85, 167 и 170 УПК УССР допросил в качестве свидетеля:

1. Фамилия: Дмитришин.

2. Имя: Михаил.

3. Отчество: Михайлович.

4. Год рождения: 1944.

5. Место рождения: с. Крыловка Новоусманского р-на Воронежской обл.

6. Национальность и гражданство: украинец, гр-н СССР.

7. Партийность: беспартийный.

8. Образование: среднее.

9. Род занятий: Магаданская область, Тенькинский район, рудник имени Матросова, бригадир проходчиков.

10. Постоянное место жительства: Магаданская обл., Тенькинский р-н, пос. Матросова, ул. Центральная, 17, кв. 79.

11. Паспорт или иной документ: I-ФК № 732255 выдан 29.08.1979 г., Омчакским отделением милиции ОВД Тенькинского райисполкома Магаданской области.

12. В каких отношениях состоит с обвиняемым: нормальных.

В соответствии с ч. IV ст. 167 УПК УССР Дмитришину М. М. разъяснены обязанности свидетеля, предусмотренные ст. 70 УПК УССР, и он предупрежден об ответственности по ст. 179 УК УССР за отказ или уклонение от дачи показаний и по ст. 178 ч. 2 УК УССР за дачу заведомо ложных показаний.

(подпись)

Перед началом допроса свидетель Дмитришин Михаил Михайлович заявил, что показания желает давать на русском языке, которым владеет свободно, и на поставленные вопросы показал:

В поселке Матросова Тенькинского района Магаданской области я постоянно проживаю с августа 1970 года. До июня 1978 года проживал в общежитии, расположенном по улице Центральной, 37, а затем получил отдельную квартиру в этом же поселке, в которой и проживаю в настоящее время вместе со своей семьей.

Все это время, то есть с 1970 года, я работаю на руднике имени Матросова в должности бригадира проходчиков.

Названного мне Стуса Василия Семеновича я знаю с весны 1977 года, с того времени, когда он прибыл в наш поселок и поселился в общежитии по улице Центральной, 37, где в то время проживал и я. Проживали мы с ним в соседних комнатах упомянутого общежития и, естественно, виделись почти ежедневно.

Взаимоотношения у меня со Стусом нормальные, каких-либо ссор и личных счетов между нами никогда не было и нет в настоящее время.

По прибытии в поселок Матросова Стус был определен на работу в одну из лучших бригад проходчиков, которую возглавляет Андреевец Михаил Александрович. Поработав два-три месяца учеником проходчика, Стус обратился с просьбой к администрации рудника имени Матросова с просьбой предоставить ему более легкую работу. Администрация удовлетворила его просьбу, и он был оформлен машинистом скреперной установки (скреперистом). В этой должности он работал до августа 1979 года, то есть до убытия из нашего поселка.

Как я уже показал, более года я проживал вместе с ним в общежитии рудника, однако близких отношений между нами не было. Да и вообще я не знаю, поддерживал ли он с кем-либо из горняков нашего рудника дружеские отношения.

У меня встречи с ним были чаще всего случайные, в здании общежития или же в административном корпусе комбината, если мы работали в одну смену.

Хочу отметить, что я со Стусом работал на разных участках и мог встретиться с ним только в раздевалке при заступлении на смену.

Из тех разговоров, которые я имел со Стусом, я узнал, что ранее он жил в Киеве, учился в аспирантуре Института литературы, писал стихи, которые были опубликованы за границей, и за это его якобы судили к пяти годам лишения свободы в исправительно-трудовой колонии и трем годам ссылки.

До 1977 года меру наказания отбывал в Мордовской АССР, а в Магаданскую область прибыл отбывать ссылку. Себя в разговорах с окружающими он подчеркнуто называл «политическим ссыльным». По его словам, судили его якобы несправедливо, а также несправедливо вместе с ним были осуждены и ряд его товарищей, но по фамилии никого из них он не называл.

Был случай, когда я в конце 1977 года заболел ангиной и Стус приносил мне перцовый пластырь и бульонные брикетики, которые он получал из-за границы. Когда я поинтересовался, кто шлет ему эти продукты, он ответил, что получает посылки якобы из Международного Красного креста. За какие «заслуги» ему высылали продуктовые, а также и вещевые посылки, мне неизвестно.

В марте 1978 года в моей комнате по случаю праздника проводов русской зимы собралось несколько семей. Услышав веселье с нашей комнаты, к нам, по своей инициативе, пришел Стус. Мы веселились, вели разговоры на бытовые, семейные темы, когда гости начали расходиться, к нам по моему приглашению пришла семья Ковалевых — Ковалев Георгий Иванович с женой Светланой. Помню, что возник разговор о работе и я сказал, что моя бригада перевыполнит план и будет неплохой заработок. В этот разговор вмешался Стус, но меня тут же позвали в коридор, где возникла какая-то потасовка. Когда я возвратился к себе в комнату, Стус и Ковалев разговаривали на повышенных тонах, доказывая что-то друг другу. Содержание их разговора я не слышал, ибо вместе со мной в комнату зашел участковый милиционер и спор между ними прекратился. После этого Стус сразу же ушел в свою комнату.

Вскоре я уехал в отпуск, а затем получил квартиру и со Стусом только изредка виделся на руднике, но в разговор с ним не вступал.

Во время тех бесед, которые мне пришлось иметь со Стусом, я от него каких-либо клеветнических высказываний, порочащих советский государственный и общественный строй, не слышал. Допускал ли он подобные высказывания в присутствии других лиц, я не знаю. После его отъезда из рудника, вернее, из поселка Матросова я о нем ничего не слышал, и о его судьбе мне ничего не известно.

Протокол мной прочитан, записано с моих слов правильно, дополнений и замечаний, поправок к протоколу не имею.