Оригінальні поезії - Павло Грабовський

Пестрят в синеющей дали;

Зарделись, вспыхнули, ушли,

Еще струями извиваясь,

[Дрожит] 10 лазури полоса;

Но вот нависли небеса,

С верхами города сливаясь,

И только степь да ширь одна,

Пустая, дикая, видна.

2

Друзья, жильцы отчизны дальней!

Всю боль тоски моей прощальной,

Всю жажду скованной души,

На волю рвущейся в тиши,-

Все звуки сердца без изъятья,-

Когда бы мог излить я, братья…

Но не услышите, увы,

Моих горячих звуков вы.

Пускай же боль и звуки эти,

Пускай пророческие сны

Сольются в пламенном привете

От брата рабской стороны...

3

На горизонте луч алеет,

Дышать нет силы; жажда, зной,-

Под ярким солнцем степь сереет,

Дрожит, колышется волной;

То серебрится полосами,

Сверкнет извилисто, как сталь,

Сливаясь нежно с небесами,

Бежит в неведомую даль.

Жара несносная... Над степью

Взвилась, дрожит, клубится пыль.

Ползет обоз... Колодник цепью

Сечет измятую ковыль.

Штыки, кобуры, тьма конвою...

В котах, с обритой головою,

В портах, армяк через плечо,-

Остря, болтая горячо,

Плетется он дорогой дальней…

Уныл, протяжен звон кандальный,

Оковы ржавые поют;

Как стоны песни погребальной,

На миг забыться не дают -

Визжат, и плачут, и смеются,

Хохочут дико, как дика

Страна былая Ермака.

В поту, истоме, шагом мерным

Толпа свершает свой поход;

Каким лишениям непомерным

Их обрекает горький ход!

Под песни вьюги, вой бурана,

Под едким облаком пыли

Ищи неведомой дали;

Весь день в пути; подымут рано…

Дожди, метели, свист ветров;

Болезни, стоны кандалов.

Шумит, бушует непогода.

И так плетись боле полгода,

А то и целый тяжкий год.

Каких мучений и невзгод

Не испытаешь за дорогу…

Больной, измученный, как тень,

Плетись да шлепай целый день,

Пока привыкнешь понемногу.

О, как мучительно нести

Оковы крестного пути!

Но верю я, что час настанет:

На битву с палачами встанет

Порабощенная страна,

Горда, могуча и властна.

4

В моей поэме нет героя,

Прошли герои - век таков;

Сибирь, друзья мои, не Троя;

Взамен торжественных венков

Несут ахиллы гнет оков.

Великодушье, копья, шлемы

Не испещрят моей поэмы,

А об ином геройстве речь

Прошу на время поберечь.

Венки, мечи, Олимпа грозы,-

Как все торжественно, друзья…

Штыки, параши; этой прозы

Чему касаться стану я?

Герой нашелся бы, пожалуй;

Вот, например, хоть этот малый.

Но как смутитесь сразу вы!..

Кто [он] ? - общественник, увы.

Бредет оборванный, усталый,

Переминаясь на ходу;

Изведал холод, зной, нужду,

Прокрался, обществом отринут,

И в дальний край судьбою кинут;

Бредет, но нет на нем оков,

Окончит жребий свой по ссылкам...

В воображенье вашем пылком

Герой, конечно, не таков.

Разлучен с нивою родною,

Бредет он дальней стороною;

Какая боль в его груди!..

Но речь об этом впереди.

5

Широкой цепью растянулась

Толпа, помалу расползлась,

В порыве грудью встрепенулась,

И песня звучно полилась...

В ней нет - увы - ни слез, ни муки…

Поют, волною льются звуки,

Сливаясь с откликом цепей;

Безмолвно тишь сухих степей

Игривым звукам песни внемлет;

Ковыль склоняется и дремлет

От звуков тех и в полусне

Болит о дальней стороне.

Быть может, цвет, быть может, сила

В степях плетется, в дальний путь…

Когда бы мука воскресила

Для жизни их когда-нибудь;

О Русь, когда бы не носила

Ты, под угрозою штыков,

Ярма позорного оков!

6

Сыны отчизны, братья наши!

Вы все готовитесь испить

Отраву эту горькой чаши,

Чтоб Русь от ига искупить;

Рабы поруганной отчизны!

Ярмо позорное влача,

Ужель вы умерли для жизни,

По мановенью палача?

В неволе гибнут ваши братья,

Сестра позору предана,

Раскрыла им свои объятья

Тюрьмы холодная стена;

Кругом бесправье, стонут цепи,

Зовут на помощь кандалы...

А вы... позор! Бездушно слепы,

Вы блеск поддельной мишуры

Свободе брата предпочли…

Проснитесь, встаньте! Где свобода?

Где ваше право наконец?

Чело бесправного народа

Язвит страдальческий венец!

Но брат молчит, без содроганья

На язвы родины глядит;

Когда же тронет, устыдит

Его гнет тяжкий поруганья;

Когда откликнется и он

На вековой народный стон?

Но он беспечно лишь хохочет,

Пьет чашу жизни, он не хочет

Позор неволи бичевать,

Не хочет брата расковать.

7

Рыдайте, цепи, безутешней,

По тюрьмам плачьте без конца!

Быть может, этот ад кромешный

Прожжет и черствые сердца,

С отчизны рабской снимет, братья,

Гнет вековечного проклятья;

Быть может, каменную грудь

Разбудит он когда-нибудь;

Подымет скованного к бою,

Воспламенит его борьбою,

И, отразив удар бича,

Он покарает палача.

8

Порядком путники устали;

Привал виднеется вдали,

«Остановись!» Телеги стали,

Мы к деревеньке подошли...

Торговки... нечто вроде рынка…

Сметана, сыр, кумысу крынка,

Шаньга, картофель, рыба, квас -

Все здесь имеется для вас.

«Чолдон» привез воды полбочки…

Купив шаньги, присев на кочке,

Кто у забора, у столба,-

Так рада отдыху толпа.

Минут пятнадцать, час - не боле

Мы отдыхаем; вновь идти...

Толпа, как раньше, снова в сборе

И снова вьется по пути;

Плетутся дальше бодро, вкупе,

Тая тоску и боль в