Том 6 - Леся Українка
ными глазами.
Кассир Нейман (считая деньги). Следует долучить шестнадцать зильбергрошей *.
Первая ткачиха (женщина лет тридцати, очень истощенная, собирает деньги дрожащими руками). Покор-но благодарим.
Нейман (видя, что женщина не уходит). Ну, еще что? Опять что-нибудь неладно?
Первая ткачиха (взволнованным, умоляющим голосом). Хоть бы несколько пфенпигов вперед, в счет ра-боты. Уж очень они мне нужиы.
Нейман. Мало ли что кому пужпо! Мне вот нужно несколько сот талеров. (Начинает отсчитывать деньги другому ткачу, коротко.) Выдать или не выдать вперед — это дело г[осподи]на Дрейсигера.
Первая ткачиха. Так нельзя ли мне самой поговорить с г[осподи]ном Дрейсигером?
Приемщик Пфейфер (бывший ткач. Некоторы-ми своими чертами он еще напоминает рабочего. Но он хорошо упитан, чисто одет, руки у него выхолены, лицо гладко выбрито. Он часто нюхает табак. Кричит грубым голосом.) Господину Дрейсигеру и без вас делов по горло. Некогда ему заниматься такими пустяками. На то мы здесь. (Меряет циркулем и смотрит в лупу.) Господи! Вот сквозняк-то! (Он завертьгвает себе шею толстым шарфом.) Эй вы, кто входит, запирайте двери!
Ученик (громко Пфейферу). Для них наши слова — что об стену горох.
Пфейфер. Готово, па весы.
Ткач кладет ткань на весы.
Не метало бы лучше знать своє дело. В ткани узлов не обереться, уж я смотрю сквозь пальцы. Развѳ порядоч-ный ткач так делает?
Б е к е р (входит. Это молодой, очень сильний ткач; манери у него развязные, почти дерзкие. Пфейфер, Не а-ман и ученик при его входе перекидываются многозначи-тельными взглядами). Эх, бедаї Пропотел до седьмого пота!
Первый ткач (вполголоса). Ну, быть ненастью!
Старый Баумерт Спротискивается через стеклян-ную дверь. За дверью виднеются ожидающие ткачи; они стоят тесной толпой, прижавшись один к другому. Старик, прихрамивая, пробирается вперед и кладет свою ношу на скамью рядом с Бекером. Он садится тут же и ути-рает пот о лица). Ох, теперь можно и отдохнуть.
Б е к ѳ р. Да, отдых слаще денег.
Старий Баумерт. Ну, я и от дѳньжат бы нѳ отказался. Здорово, Бекер!
Б е к е р. Здорово, дядя Баумерт! Нам опять придется ждать здесь до второго пришествия.
Первый ткач. Они с нами не церемонятся. Велика птица ткач. Ткач и час подождет, и день подождет.
Пфейфер. Эй, тише вы там! Собственного своего слова не слыхать.
Бекер (тихо). Он сегодня, кажется, опять не в духе.
Пфейфер (стоящему перед ним ткачу), Сколько раз я говорил: нужно работать чище. Что это за грязь? Тут и солома, и узлы в целый палец длиной, и еще какая-то дрянь.
Ткач Рейман. Чтобы узлы выковыривать, надо бы дать нам новые щипчики.
У ч е н и к (взвешивает товар). Есть пехватка и в весе.
Пфейфер. Ну уж и ткачи нынче пошли! Гроша медного не стоят. Да, господи Иисусе, в моє время не то было. Мне бы попало от мастера за такую работу. На такую работу тогда бы и смотреть не стали. В те времена нужно было знать своє ремесло. Теперь этого болыпе уже не требуется. Рейману десять зильбергрошей!
Ткач Рейман. Ведь фунт полагается на утерю.
Пфейфер. Мне некогда, довольно! А тут что такое?
Ткач Гейбер (развертывает свой товар. В то время, как Пфейфер рассматривает ткань, Гейбер подходит и тихим. взволнованным голосом говорит ему). Уж вы из-вините г[осподи]н Пфейфер, я осмеливаюсь покорнейше просить вас, окажите божескую милость, сделайте мне такое одолжение — не вичитайте с меня на этот раз то, что я забрал вперед.
Пфейфер (меряя и рассматривая в лупу, говорит с усмешкой). Ну вот еще! Этого недоставало! Небось, це-лую половину вперед забрал.
Ткач Гейбер (продолжая тем же тоном). Я бы па втой неделе с радостью все отработал. Да вот на прошлой неделе мне пришлось два дня отбывать барщину. А тут еще жена лежит больная...
Пфейфер (кладет работу Гейбера на весы. Рассматривая новий кусок ткани). И эта работа никуда не го-дится. Кромка ни на что не похожа: то узкая, то широкая. Что за безобразне! Здесь уток стянут, там прибавлено много лишнего. На дюйм не приходится и семидесяти ниток. Где же остальные? Разве это добросовестно? Не-чего сказать, наработал!
Ткач Гейбер глотает слезы, стоит в приниженной и беспомощной
позе.
Б екер (вполголоса Баумерту). Уж не прикажете ли и пряжу покупать на свой счет?
Первая ткачиха. (Во есе время действия она не отходила от кассы и от времени до времени поглядывала вокруг и словно искала помощи. Собравшись с духом, она снова обращается к кассиру и умоляющим голосом про-сит его.) Я же ведь скоро отработаю; уж не знаю, что со мной и будет, коли вы не дадите мне ничего вперед на этот раз. О господи-господиі
Пфейфер (кричит на нее). Это еще что за причита-ние? Оставь ты господа бога в покое. Ведь ты, небось, нѳ больно-то много о нем думаешь! Лучше смотри за своим мужем, чтобы он не таскался по кабакам. Мы не можем дать ничего вперед. Ведь это не наши деньги. Ведь их с нас спросят. Кто работает прилежно, кто знает своє дело, кто живет богобоязненно,— тому не приходится забирать вперед. Вот тебе и весь сказ.
Н е й м а п. Здешнему ткачу хоть вчетверо больше плати, все равно он вчетверо больше пропьет и еще долгов наделает.
Первая ткачиха f громко, как бы требу я справед-ливости у всех присутствующих). Уж говорите что угодно, а только я не лентяйка. Что ж поделаешь, коли мо-ченьки нет. С меня уж два раза вычеты делали. О муже мне и не говорите: он в счет не идѳт. И то он уж ходил лечиться от запоя к церлаускому пастуху, да никакого толку из этого не вышло. Ничего с этим не поделаешь, когда человека к вину тянет... А мы работаем, сколько хватает сил. Мне уж которую неделю и задремать-то не-когда... Все пойдет у нас на лад, лишь бы эту слабость проклятую из костей вон выгпать. Поймите же, господин, что и мне не сладко. (Льстивым, заискивающим тоном.) Уж я вас покорнейше прошу, будьте такие добрые, при-кажите выдать мне и на этот
