Українське письменство - Микола Зеров

у нас шла здесь «Свадьба Кречинского» — из классического репертуара и «Слава» Гусева из нового. Обе постановки были не слабее, чем «Платон Кречет» в Соловцовском театре, на котором мы с тобою были в марте 35 года, а «Слава» несравненно лучше. Мне солтеатровская трактовка{248} понравилась даже больше, чем переданная из Москвы по радио. Так, правда, было и в Барышевке, но, конечно, здесь силы гораздо квалифицированнее, чем местечковые любители. Вспомнил Барышевку и думаю, что, пожалуй, мои «дни и труды», состояние духа и рабочее настроение тебе легче всего уразуметь по аналогии с барышевским нашим пребыванием. Только то разве, что там мы были вдвоем, а здесь я в единственном числе. Правда, письма. Но письма я пишу тебе только раз в десять дней, и письма все-таки не заменяют ежедневного живого общения. Пиши мне как только можешь. Пиши подробней о себе, о своем здоровье, делах. Как твои глаза, прошли или еще побаливают? И что у тебя — медицинское название твоей беды? Я кое-как разберу эту латинскую рецептуру и соображу, в чем дело.

Пока, прощай, до 20-го. 20-го напишу по обыкновению. Целую крепко.

                                                                             Твой К.

Как ты находишь карандашный набросок, посланный тебе прошлый раз? Он не слишком похож, но сделан с добрыми намерениями. Правда?

                                                                                     К.

22

Кемь

Кировской ж. д., VIII отд. ББК

1 февраля 1937 г.

Дорогой Соник,

Письмо твое от 16.І получено. Но из него, увы! я вижу, что было еще какое-то письмо между новогодней открыткой и им. Было ли оно? Ты ведь обещала дня через три-четыре после нового года написать подробнее. Вообще — я был бы очень тебе благодарен, если бы ты припомнила, сколько раз ты мне писала между 6 ноября и 12 декабря и что за письмо было в числах 20-х декабря, о котором ты выражалась так непочтительно.

О посылках не беспокойся. Большая (от 4.ХІІ) пришла вовремя и в полной сохранности, как пришла очень быстро, и тоже сохранно, январская. Теперь, когда почту доставляют по воздуху, посылки идут — если они компактны и невелики, 3—5 кило — только дней на 6—7 дольше: перевозочные средства менее емки. Но приходят также «в аккурате». Твоя последняя посылка передана мне 30.І.

Художнику я твое мнение передал — обиняками (он интересовался). Огорчиться он не огорчился. Он человек не гордый. Был у него еще набросок, по-моему, удачный. Но он забраковал его и мне не дал. И главное, забраковал его по методу полного уничтожения.

За посылку очень тебе благодарен. Все кстати, особенно чай. А вот с очками не знаю, как и быть. Оправа великолепна, футляр неподражаем, стекла очень хороши (перископические) — но только не по моим глазам: я близорук, а они дальнозорки. Мой номер: —3, а они, по-видимому: +3. Как это случилось, не могу понять: тебе так легко было проверить на себе. Твоя близорукость недалеко ушла от моей. Надень — и если ты будешь видеть лучше, — значит, годятся; если в тумане — не годятся. Мои стекла приблизительно № 12 (3 диоптрии близорукости). Это значит: по краям они должны быть толще, а в фокусе тоньше. Дальнозоркие же стекла утолщены посередине, а по краям тоньше. Сегодня или завтра я подаю заявление, чтобы отправить их тебе для перемены стекол. Не удастся — будем искать другого пути. Я спрошу, смогут ли вставить стандартно отшлифованные круглые стекла в нашей аптеке, и тогда напишу. Но, конечно, путь присылки одних стекол труден. Кто их знает, достаточно ли ловки здесь пальцы для хороших стекол?

За февральскую посылку благодарен заранее, т. к. и перчатки, и гребень мне очень кстати. Что из продуктов мне нужнее? Сказать трудно: пожалуй, сало и чай. Сало обыкновенное, не копченое (и немножко к нему луку), а чай — тот, который дает настой покрепче, — индийский, цейлонский, кирпичный. Все равно, все во благо… На второй очереди — сахар и немного какой-нибудь крупы — гречневой, пшенной. Не траться на лубенский вергун, т. к. это уже баловство!

Кроме продуктов, вложи при случае некоторые хозяйственные вещи: штуки три или четыре бритвенных ножей (присланные оказались хорошего качества и два из них продолжают еще работать), несколько английских булавок, мою старую кисточку для бритья и что-нибудь вроде кошелька или портмоне. Я тебе писал, какая горькая история произошла по милости дырявых карманов моего зимнего пальто. Я потерял тот старенький кошелек, который подарил мне Котуська и которым я очень дорожил, как памятью. Только, пожалуйста, дорогая, не удивляй лагерников ничем стóящим, вроде футляра для очков — пришли что-нибудь простое и недорогое.

О себе писать нечего. Работаю, читаю, чувствую себя недурно. Фурункулы пробовали выскакивать на шее дважды, припухало (хотя не болело), но после легкой йодовой смазки