Українське письменство - Микола Зеров

Кланяйся тетушке и дядюшке, папе (почему папа не напишет мне?), Дмитрам и всем, кто хорошо к тебе относится.

Целую крепко.

                                                                      Твой Коля

Оставляю немножко места, чтобы завтра приписать то, что забыл сегодня. Следующее письмо будет около 10/ІХ. В 20-х числах августа я тебе письма не отправлял — постараюсь теперь писать тебе без неровных перерывов.

Вспоминал — ничего не вспомнил. Отправляю.

                                                                             Коля

Кемь, Мурманской ж.д.

8 отд. ББК

17 сентября 1936

Дорогой Соник,

Письма твои от 13.VIII, 21.VIII, денежный перевод от 28.VIII и посылка от 30.VIII — все получено своевременно. Большое тебе спасибо, родная. На днях получил письмо от папы с самыми подробными сведениями о маме, о братьях и сестрах — и вчера ему отправил подробный ответ — по Митиному адресу, на Тарасовскую.

Относительно доверенностей я тебе уже писал. Они отправлены официальным путем — несколько позже, чем я предполагал, когда сообщил тебе в первый раз. Адрес я дал твой: Ленина 82, 7, хотя сейчас уже не помню точно. Думаю, что в настоящую минуту они уже в твоих руках. Во всяком случае, о получении их не забудь написать.

Ты спрашиваешь меня относительно моего фурункулеза — лечусь ли я? Фурункулез мой, по-видимому, прошел: шея зажила окончательно и, говорят, не напоминает уже вулканического архипелага, как было месяц-полтора назад. Мне сделали три инъекции (собственной крови, взятой из вены) и одно впрыскивание противостафилококковой вакцины; помогли мне и пивные дрожжи, и молоко, которое я пил усердно всю вторую половину августа. Вообще последнее время я выгляжу сравнительно недурно, и, хотя седины над правым виском и на затылке прибавилось, все же моложе на вид, чем Юра (тетин Олин), а он ведь несколькими годами юнее.

Относительно зубов я подумываю серьезно и, вероятно, зимой предприму что-либо. Я бы сделал себе все, что надо, гораздо раньше, но почему-то не переношу никаких операций во рту — это всегда было для меня камнем преткновения.

Очень жаль, что IX песни «Энеиды» тебе не передали. Это бы освободило меня от некоторой части работы. Но если ты ее и не получишь — не беда. Девятая песня была у меня в черновике, довольно сыром, и если она затерялась (а это весьма возможно, так как она не была сшита), то я с удовольствием поработаю над ней снова. Времени у меня достаточно. Гораздо важнее для меня І, VI, VII и VIII песни, которые были закончены и отделаны, за исключением VI, по-настоящему. Ты бы сделала мне большое одолжение, если бы ответила на вопрос одного из прошлых моих писем, какие именно из моих работ у тебя в руках. Перечень я сделал.

Папа писал мне, что 7.VIII мне послана заказная бандероль с №№ «Архитектурной газеты» и не то «Социалистического строительства», не то «Социалистического Киева». Этой бандероли я не получил. Затерялась ли она по дороге или же адрес был написан неправильно, не пойму. Вообще же все присылаемое бандеролью приходит так же хорошо, как и посылки, и если тебе не тяжело, я бы попросил тебя присылать мне время от времени (нечасто) киевскую «Литературную газету» и те №№ «Вістей», где печатается «Евгений Онегин» в переводе Максима. Бывает это по выходным дням.

Относительно твоей посылки, скажу тебе, что это был один из лучших дней моих на Соловках: 6-го пришло папино письмо, а 8-го сразу и твой перевод, и посылка. Было как-то весело и грустно одновременно. Только зачем ты присылаешь мне ветчину, колбасу и сдобные сухари? Все это, конечно, очень вкусно, но страшно скоро исчезает, и в моем здешнем быту гораздо менее драгоценно, чем сало (особенно если оно так великолепно, как присланное в прошлый раз). Вот и сейчас, например. Всего 9-й день, как пришла посылка, а ветчины осталась половина, колбасы нет совсем, а из прошло-посылочного сала кусочек еще остается. И это несмотря на то, что в последние дни мы увлекались цветной капустой и сало расходовали вместо отсутствующего у нас масла. Что прислать в следующий раз? Все то же, дорогая, — сахар, сало (нужда моя в сахаре теперь менее остра), а вместо сухарей, ввиду приближения осени, недалекого уже прекращения навигации, чего-нибудь вроде фасоли или гороха, гречневой крупы и макарон. Как всегда — чаю и бумаги. Бумаги во всяком виде — почтовой, в виде общих тетрадей, папиросной (две-три книжечки на пачку махорки). Немного перьев. Последний раз ты прислала мне чудесных, из серой стали, простого рисунка с меткой СССР на спинке. Они не слишком твердые, долго служат, не ржавеют и дают прекрасный штрих. Недурны «Пионер», но