Українське письменство - Микола Зеров

Будь здорова. Целую. Коля

Ст. Кемь, Мурманской ж. д.

8 отделение ББК НКВД.

17. VII. 1936

Дорогой Соник,

Посылка твоя со штемпелем 10/VI, о которой ты пишешь в открытке от 28 июня, мною получена 22.VI и вся использована, за исключением бумаги, перьев и нескольких конфект, которые еще остались. Позавчера — вслед за ней — пришла уже вторая, июльская. Когда она отправлена, я забыл посмотреть — думаю, в первых числах июля, перед твоим отъездом в Казатин. Большое тебе спасибо за нее. Все дошло прекрасно, все как нельзя более кстати.

Доверенности на киевские деньги и на московские (касса на Трубной площади) тебе посланы несколько дней тому назад, написанные по форме и формально засвидетельствованные. Пожалуйста, не забудь сообщить о получении.

Денег, если получишь их на Институтской, не присылай, мне здесь такой суммы не надо. Лучше сохрани их у себя на организацию осенних и зимних посылок. Мне на первые пять-шесть месяцев будет вполне достаточно тех ста рублей, которые (я полагаю) рано или поздно должны придти сюда.

На тот случай, если бы они запоздали, мне понадобятся м. б. в ближайшее время, но уж, конечно, не меньше как через месяц, рублей 15—20. Вот и все.

О себе много писать не приходится. Жилищные условия у меня очень недурные. Климат не допекает, погода стоит великолепная — летняя июльская зелень и майская мягкая температура — ходишь в пиджаке, пьешь чай, и не жарко. Все время чуть-чуть прохладный ветерок с моря.

Сердце у меня в общем удовлетворительно. Отеки по временам бывают, но легкие и не упорные. Фурункулез держится, но проходит безболезненно. Думаю лечиться от него (и вообще) по-настоящему, возможно, обращусь к такому даже средству, как автоинъекция (впрыскивание своей же собственной венозной крови).

Настроение у меня ровное и рабочее. «Энеиду» переписал песни 2-ю, 3, 4 и 5, хотел бы послать тебе и попросить, чтобы ты присоединила к тем четырем (или четырем с половиною), которые у тебя есть, — но покамест не знаю, какие для этого нужны формальности. Читаю довольно много — свежие газеты, новые журналы, беллетристику, но осенью предполагаю опять приналечь на английский.

То, что ты пишешь о свидании, меня немножко озадачивает. Мне кажется, что лучше до поры до времени его не просить. Зачем тебе забиваться так далеко, чтобы иметь возможность видеться в течение нескольких часов или даже нескольких дней. Лучше уж подожди до следующего года. Мое положение будет несколько иное. За мною будет четверть срока отсиженных, месяцев десять-двенадцать работы — может быть, и свидание дадут иного, более льготного типа.

Пиши о себе, дорогая, подробнее. Пиши о папе. Пиши о своей службе, о перспективах заработка, о рукописях, которые тебе в НКВД выдали, получила ли ты «Бориса Годунова»? Переводы из латинских поэтов (Клавдиан, Авзоний, «De arte poëtica» Горация), сделанные мною для русской книги, которую я сдавал в «Academia»? У тебя ли «Энеида» в украинском переводе, 1, 6, 7 и 8 песни? Возвратили ли тебе 9-ю песню, доведенную до половины и не сшитую? На месте ли немецкая «Энеида» Блюмауэра? Текст гетевской «Ифигении» с переводом К. Р.? Русская «Энеида» Бойчевского? Все это нужно будет мне, чтобы закончить перевод, написать комментарий и вступительные статьи и сейчас же приняться за новую работу — над немцами и англичанами — поэтами и драматургами.

О посылках не пишу подробно. Ты знаешь теперь, что здесь мне кстати и нужно. Из бытовых вещей мне нужны щетка для одежды (какая-нибудь завалящая), мыльница и желтая мазь для ботинок (в ларьке я ее здесь не достал).

Главное, пиши подробнее — и пиши о себе, о своем здоровье, о своем душевном состоянии, что делаешь, как живешь.

Не забывай, дорогая.

Деньги твои, посланные 5 июня, я уже получил и теперь чувствую себя недурно — могу покупать молоко и кое-какую зелень. Так что беспокоиться обо мне нет оснований.

Будь здорова и бодра. До завтра оставляю немного места на тот случай, если сегодня кое-чего не вспомнил.

Следующее письмо напишу тебе числа 1 августа.

                                                                   Целую. Коля.

Дополнять как будто нечем — вот разве: будешь посылать следующую посылку, может быть, найдешь возможность послать кусок красного карандаша — для поправок в переводе «Энеиды».

Кланяйся папе, Марусе, Маргарите Михайловне, Тамарочке.