Українське письменство - Микола Зеров

Открытка твоя от 5/VI пришла несколькими днями позже — это единственная весточка от тебя, какую я получил. А высланных тобою денег (30 руб.) все еще нет. Думаю их получить числа 10 июля приблизительно — таков обычный срок на острове.

Из Ленинграда денег (оставленных мною на пересылке) все еще не шлют — завтра думаю написать вторичное заявление через финчасть 8 отделения. И так буду писать, пока не добьюсь своего. Думаю, что через месяц-два дело наладится. Даже такая бестолковщина, как ленинградская пересылка, должна ведь считаться с приказом № 100, которым строго запрещается задерживать деньги лагерников.

Но как бы то ни было, я пока без денег — по собственной глупости или доверчивости — говори как хочешь.

Получила ли ты мое письмо от 5. VI? Если получила, то ты уже знаешь, что до поры до времени мне не обойтись без посылок. Я тебе там писал, что мне надо, чтобы чувствовать себя более или менее здорово. Самое важное это: сало, сахар (или, может быть, такие конфекты, как ты прислала прошлый раз), сухари — не слишком мудреные, самые обыкновенные, как недавно прислали Анаше. К этому можешь прибавить пачку чая и чесноку, пачку-другую махорки — прилуцкой или роменской, которая здесь очень ценится (сюда привозятся обычно невысокие витебские сорта).

Горько приходится мне без разных мелких бытовых вещей, которых здесь не достать, по крайней мере, не достать новоприбывшему, как я. Мне недостает: мази для ботинок (желтой, в ларьке здесь нет), шнурков для ботинок же, запонок к воротнику, пряжки к галстуху (какой-нибудь, у меня должна быть какая-то), иголки, ниток и т. п.

Белья мне присылать не нужно. Я и так не знаю, что мне делать с тем, которое ты мне прислала. Полотенец мне хватает, простыня нужна будет одна запасная, носовых платков довольно, носков тоже (хотя что со мной будет, если я не научусь их штопать — я боюсь даже загадывать).

Нужно мне будет и какой-нибудь чехольчик для тюфяка (сенника), замочек для корзинки, мыльница (присланная тобою у меня пропала уже после Морсплава, в самом конце этапа) — это единственное (если не считать пропавших здесь трех рублей и раздавленных очков), чем я поплатился во время этапных переездов, — это очень дешево, если сравнить с тем, сколько теряют другие. Очки меня уже не угнетают: я достал себе здесь новые (свой обычный №) и нимало уже не страдаю, а вот отсутствие тюфяка и мыльницы ощущается, как определенное неудобство. Если можешь, выручи — сена достать здесь нетрудно, а вот чехол — дело трудное. Подумай, дорогая.

Погода стоит здесь хорошая. В двенадцать часов так же светло, как и в 6 — тепло, только с моря все время дует прохладный ветерок. Осенью будет хуже, сырее, понадобятся теплые вещи — может быть, гамаши, может быть, одеяло, свитер какой-нибудь. Но до осени еще далеко, и я успею тебе обо всем этом написать. Придут тогда в порядок, начнут топиться печи — может быть, я попрошу тебя прислать немного гороха и фасоли, для усиления питания.

Самочувствие мое великолепно. Понемногу занимаюсь «Энеидой», обработал свои карандашные черновики второй, 3, 4, 5, и 10 песни; одиннадцатая доведена до двухсотого стиха, из двенадцатой сделан отрывок также. Думаю, что к новому году я окончу все, кроме 9-й песни, которая, должно быть, осталась у тебя — посмотри, милая, что тебе выдали из НКВД, — главное, до какого стиха доведена девятая песня, если она у тебя имеется на руках. Если ее у тебя нет, начну снова. Неприятно, конечно, но что делать!

Если будешь писать, напиши мне о книгах — что у тебя осталось. Мне понадобятся к осени, возможно, Овидий (полный) и Гораций. Но и это дело пока терпит — навигация ведь заканчивается в конце декабря — начале января. Время терпит.

Друзьям кланяйся, большой привет папе. Сообщи ему адрес — может быть, напишет.

О свидании покамест не думай. Иди в отпуск, отдыхай — в следующую весну поговорим обо всем конкретнее.

Это письмо пишу по адресу тетушки. Следующее напишу дней через десять — на твой домашний адрес. Ведь сидишь же ты дома когда-нибудь. Пока, целую крепко и желаю тебе здоровья и хорошего настроения. Пиши по крайней мере раза два-три в месяц — и побольше о себе.

Пока — кончаю, завтра сделаю небольшую еще приписку.

                                                                       Твой Коля

4. VII. 1936

Дописывать сегодня много не буду — квитанции на деньги тебе выслать не могу, т. к. она загадочным образом пропала у меня в лагере, вместе с трехрублевкой — последним моим денежным ресурсом — и одним маленьким лагерным документом. Завтра или послезавтра я вышлю тебе засвидетельствованную доверенность на получение этих денег из финчасти НКВД, которая и будет твоим документом на получение денег. № квитанции ты знаешь — 27. IV. 1935, № 5042.

Пока до свидания, или лучше: до следующего письменного разговора 15 июля 1936 г.