Том 8 - Леся Українка

Негри, плебеянку, дочь рабочих, выросшую среди тяже-лых картин народной жизни, не могущую да и не желаю-щую отрешиться от родной среды, едва ли могли пленить олимпийские оды Кардуччи-лауреата, витающие в сферах чистого искусства,— гораздо ближе мог ей быть Кардуччи-демократ. Трудно сказать, насколько сильно было непо-средственное влияние поэзии Кардуччи, но, во всяком случае, это единственный поэт, на которого можно указать как на прямого предшественника Ады Негри, хотя она сама не придает большого значення ни литературным, ни историческим преданиям, считая себя выразительни-цей настоящего и вестницей будущего. Такое отношение выступает в ее стихотворении «Старые книги« (сб. «Теш-peste»), гдс она говорит:

Холодно, холодно с вами, старинныѳ Книги, суровые повести войн,

Что мне до вас?

Там моє место, где новое знание Пышно цветет, как па солнце цветок,

Там, где сверкаот волпами горячими Счастья, любви, возрождепья поток 5.

Однако, несмотря на такое отношение, в ее стихотворе-ниях сказывается большое книжное влияние (между про-чим, факт, что она была преподавателъницей литературы, указывает на значительное литературное образование), стихи ее вполне литературны по форме. Аду Негри часто называют народной поэтессой, и если понимать под словом «народ» рабочие классы, а народным поэтом считать того, кто воспевает жизнь и выражает стремления этих классов, то такое название вполне верно по отношению к Аде Негри. Если же народным поэтом називать того, кто усвоил не только идеи, но и самую форму народной поэзии, то такое определение совсем не подходит К ЭТОЙ поэтессе. Ее нельзя сравнйть, например, с Бернсом, Кольцовим, Шевченко, а скорее с В. Гюго или Барбье *. Образи и чувства ее прости, но стиль не только книжний, а подчас даже слишком витиеватнй. Простота слога вооб-ще не в традициях итальянской литератури, и перевод-чики других наций обыкновенно бывают принужденн несколько сглаживать риторичность итальянского подлин-ника. По сравнению с такими виртуозами стиха, как, например, Антонио Фогаццаро *, стих Адьі Негри, пожалуй, можно назвать простим, но, во всяком случае, она ближе к поэтам-гражданам Леопарди и Кардуччи, виражавшим идеи своего времени в классической форме, чем к простим, полним наивной грации народним stornelli6 и сап-zoni7. Отчуждение Адьі Негри от народной поэтической форми объясняется, бить может, тем, что ее родина — се-верная Ломбардия — принадлежит к наиболее промиш-ленным округам Италии, где фабрично-городская культура уже захватила народные массы и заставила их поза-быть прежнюю устную народную поэзию, новых же поэ-тических форм эти рабочие массы не создали, поэтому Аде Негри пришлось пользоваться теми формами, кото-рые созданы поэтами других времен, других классов и традиций. И вот она описывает пожар в шахте алексан-дрийским стихом, смерть бедной народной учительницы — дантовскими терцинами, ночлег падшей женщины с ре-бенком в тюрьме — изящным сонетом. Она любит сонет, как и все итальянские поэты, ей не чужды самые вычур-ные размеры и даже модная кадансированная проза. Внешними приемами творчества Ада Негри не особенно резко отличается от своего литературного антипода д’Аннунцио, разве только меньшей виртуозностью и отсут-ствием литературного педантизма.

Д’Аннунцио, наоборот, часто впадает в педантизм, особенно в своих ранних произведениях, как, например, «Ргіто Ѵеге» и «Canto Nuovo», которые и по форме, и по пристрастию к классическим сюжетам являются полным сколком с «Odi barbari» Кардуччи: то же олимпийство, тот же напускной пафос, ученые цитаты, греческие и ла-тинские эпиграфы, наконец, те же размеры стихов, напи-санных, в подражание классикам, без рифмы. Д’Аннунцио не отрекается от авторитетов, напротив, он любит цитиро-вать их как своих наставпиков; его страницы пестрят именами классических и новых итальянских поэтов. Эту страсть к цитатам, приобретенную в школе, он сохранил и до настоящего времени,— так, в его новейших романах попадаются длинные выдержки из Леонардо да Винчи, Катарины Сьенской * и друг[их] (междупрочим из «Войны и мира» графа Толстого). Данте он почитает не меньше, чем Ада Негри, и называет его своим патроном.

Французская критика часто упрекает д’Аннунцио в подражательности, но надо заметить, что сам он нимало не скрывает своих заимствоваиий, считая, что имеет право пользоваться тем материалом, который соответствует направленню его таланта и ума. Притом, несмотря на все подражания и цитатьі, он все-таки остается всегда самим собой, и в авторе символического романа «Девы скал» легко узнать автора классической «Песни солнцу». Конечно, он не мог остаться вполне самобытным,— он слишком для этого начитан,— но обвинения его в простом плагиа-те, например, из Стендаля, чрезмерно преувеличены: д’Ап-нунцио прежде всего не усвоил себе главных черт ЭТОГО писателя — чисто французской саркастической жесткости. Более существенно и заметно влияние Бодлера *, который очень сходен по темпераменту с д’Аннущио. Гонкуры *, как пепзажисты, очевидно, были учителями его, что же касается новейших французских символистов и декаден-тов, то скорее д’Аннунцио мог иметь влияние на них, так как он сильнее их по таланту и смелее по идеям. Произ-ведения его, благодаря переводам, очень известны во Фран-ции и пользуются там болыпой славой, впрочем, больше прозаические, чем поэтические, быть может, потому, что именно на его прозе наиболее отразилось французское влияние, тогда как поэзия вся основана на итальянских художественных традициях, из которых он усвоил глав-ным образом изысканность формы и довел ее до высшей степени совершенства, так что теперь он считается луч-шим итальянским стилистом. Другая традиция итальян-ской поэзии — гражданская скорбь — вначале не имела на него никакого влияния. В классической коллегии «Prato», потом среди римской золотой молодежи, в аристокра-тических cercles ему едва ли приходилось задумываться над социальными и политическими проблемами. Оторвав-шись от книг, он взывает к Афродите, Пану и Фебу. Вот посвящение, помещенное в начале его первого сборника стихотворений («Canto Nuovo»):

Я с гневом свой светильник разбиваю,

Киприда, пред тобой! Он долго освещал Моє чело, склоненное над книгой В те ночи долгие, когда земля и море Взывали к небесам с безбрежным сладострастьем, Покорные тебе, великая Киприда,

Непобедимая! Теперь я с силой свой светильник разбиваю На алтаре твоем, великая Киприда,

Непобедимая!

Пусть огненный твой дух горит в моей крови,

Пусть на моем челе сияет только солнце.

Так начал свою деятельность юный ученик Кардуччи-лауреата. Насколько Ада Негри и д’Аннунцио не сходятся в выборе литературных образцов и симпатий, настолько разнятся они и своими позтическими темпераментами.

Ада Негри, насколько мы можем судить по ее лирике, натура сильная, энергичная, которая не ломается, а еще более закаляется в борьбе с враждебными обстоятель-ствами.

Кровь плебейская бьет в этих жилах Непокорным горячим ключом.

Так вперед же! И зло, и страданье,

И насмешки — мне все нипочем К