Українське письменство - Микола Зеров
«Отелло» очень хорош, но я начал работать над XII книгой Вергилия и за него еще не принимался.
Ты пишешь о «Вступлении» (Introduction) «Гайаваты». Но, дорогая, мне нужны только два последних абзаца, всего-навсего 18–20 строк, пропущенных в присланном тобою издании. Предпоследний должен начинаться: «Вы, в чьем сердце сохранилось пламя веры», а последний: «Вы, которые, блуждая по околицам зеленым». Зачем тебе мучить себя перепиской целой главы?
Чувствую я себя неплохо. Как всегда у меня бывает весной, побаливает иногда голова по утрам (обычное мое малокровие), но часам к 11 проходит, особенно после прогулки по свежему воздуху. Порошки я принимал всего раз или два — это реже, чем в Киеве. За зиму у меня не было ни одного гриппа, ни одного даже насморка — и это несмотря на то, что погода здесь меняется, как настроение Ивана Петровича. Нервы мои из порядка не выходят, сердце тоже. Весна здесь уже в разгаре, распустилась черемуха, черная смородина, тополя. Стоят совершенно белые ночи, почище петербургских, так что и в одиннадцать не темнеет. По временам бывают еще холода (когда повевает с Ледовитого), но, только прекращается ветер, — благодать — поверх пиджачишки ничего не нужно; любители лежат на солнце и принимают ванны.
Жилищные условия у меня неплохи по-прежнему, недели три назад переехал на другую «квартиру» в пятидесяти шагах от первой, к людям более уютным и культурным, с окнами на юг (а не на восток) — возможность заниматься полная. Чего же мне еще?
Посылка твоя, милый Соник, великолепна. И все в ней «целесообразно», как ты выражаешься. Но какая ты все-таки «безумная женщина»! Зачем ты присылаешь мне такие деликатесы, как пятирублевый чай? Ты присылай попроще: в 3.50, но с крепким настоем, индийский — чтобы экономнее расходовался, даже кирпичный или плиточный, если это выгоднее. Я сделался теперь хозяином экономным и расходую все здраво и понемногу. Вот уже девятый (или восьмой) день, как получена посылка, а у меня ни один продукт не вышел до конца, даже конфекты, даже печенье.
Сейчас пришли и сказали, что мне есть письмо. Иду получать, допишу через полчаса.
Коля
Письмо получил: открытка от 18 апреля. Удивительно, что ты не получила моих мартовских писем; в марте я писал тебе трижды; 1, 10 и 20 (21). Будем надеяться, что они еще придут, как пришли с опозданием февральские-январские. Я получаю также не в строго хронологическом порядке: 21.ІІІ, 17.ІІІ, 29.ІІІ, 6.V, 18.IV.
То, что ты пишешь редко, я не в претензии, когда приходят твои бандерольки с «Литгазетой», я знаю, что у тебя все благополучно, и не волнуюсь. Хуже то, что ты пишешь не периодически, с неравномерными перерывами и очень уж сжато: я до сих пор, например, не знаю, ни где ты работаешь, ни на какой именно работе — на секретарской, счетной или, чем черт не шутит, педагогической. Впрочем, педагогическую ты, наверно, сама для себе исключила.
Из газет знаю, что Митя 19-го защищал докторскую диссертацию. Если будешь видеть его, поздравь от меня, с докторатом. Как велика его работа? Как прошла защита, была ли Маруся и как это торжество отложилось в ее юмористическом восприятии?
Относительно передачи тебе рукописей я написал второе заявление в Москву (в Киев мое заявление пошло 17.IV) и только выжидаю полуторамесячного срока, чтобы его подать. Котика нет, у меня только и осталось, что ты да моя работа, литературоведческая и переводная, — с какой стати ей лежать там, где она никому не нужна, а не у тебя, где она будет под наблюдением и в полной сохранности?
Ты спрашиваешь, что целесообразнее присылать? Сало (и простое практичней копченого), сахар, чай, крупу (легко разваривающуюся — манную, гречневую, пшенную), узвар. Папа прислал мне манно-гречневой, а ты узвару, и сегодня у меня приварок — манная каша с миндалем и фруктами. Хороши, т. е. целесообразны, макароны. Кисели — также, они в большом здесь употреблении, т. к. не требуют никакой возни. Под кран с кипятком, и все готово.
Обо всем непродуктовом я тебе написал в прошлый раз: тетрадки в клеточку и одну тетрадь общую, среднего размера, с узкой линейкой, вроде той, на которой сейчас тебе пишу — для переписки «Энеиды»: она скоро придет к концу (даже если начало песни IX затерялось в Киеве), — как скоро придет к концу и курс римской литературы (в первой конспективной записи) — он доведен уже до Марциала и Стация. Немного перьев: твои 86 №№ — оказались чудесными. Что ни перо — сразу работает, как объезженное.
А вот с очками не выходит, как я предполагал. Чтобы присланная тобою оправа не лежала втуне, придется просить тебя выслать стекла (три диоптрии близорукости), отшлифованные по размеру стандартной круглой оправы, вложив их в посылку в предохранительной упаковке. Мне их вставят здесь в оправу, а дальнозоркие, присланные ошибочно стекла, я переуступлю, кто в них нуждается.
Нет ли у тебя какой-либо новой фотографии — твоей, конечно? Будь здорова, кланяйся, кому считаешь нужным, не забывай и пиши, как можешь.
Целую крепко. А со свиданием — время
