Листи до Олександри Аплаксіної - Коцюбинський Михайло

Вот уже сутки дует сирокко, дождь, буря на море, но, может быть, завтра утихнет. Я то не боюсь моря, но в бурю пароходы не пристают к острову, т. к. мола здесь нет и суда останавливаются на рейде.

В сильную же бурю невозможно бывает спустить шлюпку и случается, что пароход подойдет к Капри, а потом со всеми пассажирами назад уйдет в Неаполь.

Ужасно тоскую; зная, что уже не буду получать твоих

писем. Так в неизвестности и пробуду еще больше 1/2 месяца.

Ты счастливее, ты все время будешь все знать обо мне.

Очень бы я хотел застать тебя поправившейся и пополневшей,

но боюсь, что праздники с их возней и хлопотами утомят

тебя. Береги свое здоровье, дорогая. Ждешь ли ты меня с

таким нетерпением, как я тебя? Я очень радуюсь, что с зав-

трашнего дня начну приближаться к тебе, но последние дни,

в сущности, самые скверные, т. к. всегда охватывает нетер-

пение. Но все же хорошо, что могу теперь писать: до свида-

ния! Целую тебя, моя горячо любимая Шурочка. Получила

ли ты письмо 20-го, на свои именины? Еще и еще крепко

целую и крепко люблю. Твой.

25.11! 912. Вена.

С праздником, дорогой мой Шурок! Целую тебя крепко и желаю всего хорошего, моя милая! Провожу первый день Пасхи в немецкой семье, при чем с хозяйкой дома, не говорящей ни на каком, кроме немецкого, языке, разговариваю или мимикой или при помощи переводчика. Очень выходит смешно. Но это нам не мешает и даже забавляет. Если погода позволит, поедем в окрестности Вены и будем развлекаться. Я еще никогда не проводил праздников в такой обстановке. Завтра утром выеду во Львов и, если успею, напишу тебе. Но, возможно, что это последнее письмо, тогда давай условимся, где и когда встретиться. Приеду домой около 1 апр[еля], т. е. или 29—31 марта или 1—2 апр. Скорее раньше. Давай, встретимся третьего (3, апр.), в 61Д часа ( . . . .), а если нам не удастся в этот день, то 4, 5, б и т. далее, пока нб встретимся, в тот же час, т. е. в б'/а-

Из Киева я пошлю тебе посылку, предупреди подругу. Извиняюсь, что блузка будет в невозможном виде, измята, т. как придется провозить ее в кармане через вторую таможню. Через австрийскую я уже перевез в кармане. Ты ее разгладишь и все будет хорошо, если только понравится. Купил я ее в Неаполе, брал то, что теперь в моде. К сожалению, она очень недорогая, т. к. на дорогую не хватило денег. Посылаю тебе еще брошь с изумрудами — именинный подарок. Носи ее с таким чувством, с каким я покупал ее для тебя. Боюсь только, что не понравится, но уже таков у меня вкус.

Ехалось мне хорошо (всю дорогу еду во втором классе,

в поезде, где есть ресторан, еду со всеми удобствами и так

роскошно, как никогда). Из Неаполя до самой Вены просто

летел в поезде-экспрессе, много быстрее нашего курьера,

доехал за 36 часов и без всяких пересадок, в одном вагоне.

Чудеса! Благодаря этому не устал, выспался и чувствую себя

недурно. Здесь так ухаживают за мной, точно я бог знает кто.

Вообще балуют меня люди, уже не знаю за что. Ну до сви-

дания, мое счастье, целую тебя крепко. ( )

30 апреля. [1912 р., Черн.пв.]

Неприятная история случилась со мной, дорогой мой Шурок: неожиданно схватил плеврит и вот уже три недели не выхожу из комнаты, а в первое время пришлось лежать даже в постели. Но самое неприятное — это невозможность известить тебя. Это меня измучило больше болезни. Я все думал о том, что ты беспокоишься и страдаешь от неизвестности. Теперь мне лучше уже, но все же выходить можно только в солнечную, хорошую погоду. Думаю сегодня бросить тебе это письмо, а уверенности что брошу нет, т. к. на дворе сильный ветер сегодня.

Думаю, что увидимся мы не раньше пятницы (4 мая), в 61/± часов, на том же месте. Если почему-либо не удастся увидеться в пятницу, то на следующий день, в субботу и т. д. ежедневно, пока не увидимся. Целую тебя, голубка моя дорогая. Соскучился страшно, просто сил нет.

Твой.

2 мая.

Чертовски не везет! Два дня была такая погода, что я не решался выйти первый раз на воздух при сильном ветре и поэтому письмо лежало. Сегодня тоже холодно и сыро, но ветер меньше и думаю рискнуть отнести письмо на почту. Голубка моя! Значит мы увидимся не в пятницу, а в понедельник 7 мая, в 6г/4 ч. на том же месте. Делаю отсрочку потому, что не уверен, получишь ли своевременно это письмо. Целую тебя, мое сердце, люблю и очень тоскую. Я хотя и поправился, но не совсем.

Твой.

Если не удастся в понедельник, то во вторник и т. д., до встречи.

295.

22.У1 912, с. Кривор1вня.

Дорогой мой, милый Шурок! Целую тебя бесконечно и горячо, с такой же силой, как люблю. Как только выехал из Чернигова, сейчас же с болью в сердце почувствовал, как тяжело мне лишаться тебя на короткое даже время и до сих пор не могу примириться с разлукой. Порой так горько и одиноко, так не хватает мне тебя и твоих ласк. Сдерживаю себя, стараюсь урезонить, что иначе нельзя было устроиться, а сердце, наперекор всему^ сжимается от тоски и несогласно с рассудком. Я как будто обессилел без тебя и чувствую, что в тебе я черпал энергию, в твоем чувстве находил я ту силу таинственную, что дает возможность жить и работать. Целую тебя хоть в письме, мое сердце, моя единственная и дорогая. Целую и люблю тебя, мой друг.

Приехал я на место только вчера вечером. Ехалось, как

всегда, довольно плохо: я не умею спать в дороге и вот уже

неделя, как я сплю не более 4—5 часов в сутки. Устал, конечно,

и недоволен погодой. Особенно наскучили дожди и холода в

горах. Вчера и сегодня все время льет и температура не

выше 6—7 градусов. Еще в начале, по выезде из Ч[ерниго]ва,

было недурно, тепло и не очень влажно, т. ч. во Львове я

с удовольствием ходил по улицам, делал покупки и посещал

знакомых. А потом все испортилось и день кажется годом.

Даже красотой Карпат не могу любоваться: тучи закрыли

горы, еловые и пихтовые леса кажутся мрачными, суровыми

и неприветливыми. ( , )

Если бы не холод и не дожди, у меня было бы лучшее самочувствие, сейчас же головная боль и недовольство. Конечно, погода должна поправиться и все будет иначе, т[а]к [что] я смогу приступить к своей работе.

Поселился я на прошлогодней квартире, но в комнате было так свежо, что пришлось топить печи. Из знакомых почти никого еще нет и хорошо было бы, если бы никто не приехал; боюсь, что могут мешать мне, а я хочу поскорее собрать материалы 132 и возвратиться к тебе.

Я почему-то ждал, что застану твое письмо здесь, что ты сделаешь мне сюрприз, а, между тем, почта ничего не принесла, Я буду писать тебе чаще, чем посылать письма: придется разъезжать по глухим местам, где нет почтовых контор. Во вся* ком случае раз в неделю ты будешь получать от меня вести.

Хотел бы я увидеть тебя сейчас: хорошо ли выглядишь, не очень ли устала. Сделай себе летний отдых и не работай по вечерам. Боюсь, что усталость незаметно проберется к тебе и испортит мне мою милую детку. Обещаешь? Очень прошу. Пиши мне обо всем. Мой адрес таков (он есть у тебя): Австрія. Галиція. Oesterreich, Galizien. Jasenow Gorny. Ясенів-Горішний, с Криворівня.

Целую тебя, моя любимая Шурочка, обнимаю и люблю по-насгоящему, в чем ты, конечно, сомневаешься часто, как незерныЗ Фома. А все таки люблю. Не забывай меня.

Твой.

296.

2ЩІ 012. Австрія. Галиція.

п. Ясенів • Горішний, с. Криворівня.

Дорогая деточкаї Я был уверен, что ты напишешь мне, не ожидая от меня письма: ведь адрес мой тебе известен еще с прошлого года и отыскать его было возможно. Теперь придется долго ждать вестей от моей милой, дорогой Шурочки, которую я с кажым днем все больше и больше люблю-Пишу тебе второе письмо и надеюсь, что ты не будешь сердиться, если на этот раз письма не будут так часты. Два затруднения мешают чаще писать: 1) далеко ходить на почту (около 3-х верст), 2) я очень занят собиранием материала, мне некогда даже почитать газету. Тороплюсь, чтобы поскорее закончить работу и поскорее увидеть тебя, моя единственная.

Живется мне хорошо, несколько напряженно и нервно, но это пустяки. Вначале я плохо спал, теперь уже сплю хорошо, должно быть устаю после работы. С самого утра я уже отправляюсь в гости к знакомым гуцулам или завожу новые знакомства при всяком удобном случае: на дороге, у реки, в лесу и т. п. Народ очень словоохотлив и моя записная книжка быстро наполняется. Выписал сюда из далеких сел двух давних знакомых, могущих быть полезными мне, а с воскресенья, т. е. с 1-го июля начнутся мои разъезды верхом. Если припоминаешь, мне хочется познакомиться со своеобразной философией гуцулов, с их взглядами на жизнь и любовь. Уже теперь чувствую под собой почву, т. к. оправдывается то, что я предполагал раньше в виде догадки. В свободные часы отправляюсь в горы или вдоль реки для знакомства с природой и опять заношу свои впечатления в записную книжку.

Хожу в одиночку. ( ) Знакомых пока немного, но и

наличные претендуют на мое общество, но я не поддаюсь: без церемоний заявляю всем, что я приехал сюда не для личных удовольствий, а на работу.

Погода поправилась. Дожди выпадают реже, тепло. А при хорошей погоде и я чувствую себя здоровым, имею великолепный аппетит и работоспособность моя повышается. С внешней стороны жизнь моя очень однообразна. Вечно вращаюсь в кругу своих интересов специальных: все интересное, что дает поездка, ты узнаешь из повести, если удастся ее написать133.

Как же ты живешь, моя любимая? Не утомляешься ли слишком? Гуляешь ли, купаешься? Я хочу знать. А как я хочу видеть тебя и целовать, мое сердце. В те немногие минуты, когда я свободен, мои мысли с тобой, голубка. Каждый вечер перед сном целую тебя, каждое утро — спять целую.

И сейчас тоже целую крепко-накрепко. Люблю тебя.

Твой.

297.

З.УН 912. Кривор^ня.

Голубка моя! Наконец, я получил твое первое письмо. Я так обрадовался, так повеселел, что даже выразить не сумею своего удовольствия. Спасибо, мое сердце. Каждый раз, когда я переживаю такие минуты, для меня даже яснее становится вся сила моей любви — и, право, я невольно усмехнулся, когда прочитал твои сомнения. Нет, моя любимая, мы уже не можем сомневаться друг в друге, настолько тесно связаны наши сердца, настолько близки мы друг другу.

Очень меня обрадовало известие, что ты поправляешься. Ты знаешь, я всегда хотел видеть тебя полной, здоровой.