Листи до Олександри Аплаксіної - Коцюбинський Михайло

Полнота тебе идет, решительно утверждаю.

Я тоже, кажется, растолстею здесь: ем непомерно много, как нигде и никогда. Кормят 4—5 раз в день, при чем аппетит возростает соразмерно количеству блюд. Здесь очень много земляники, мы поглощаем ее в невероятном количестве; кроме того, имеем ежедневно свежую чернику, которую приносят корзинами. Скоро поспеют черешни (здесь все поздно зреет) и малина лесная, а также ягода, называемая здесь "гогозы", очень вкусная и красивая.

Приходится расписывать прелесть ягодного сезона за отсутствием других утешений, т. к. погода положительно невозможная: вот уже две недели почти непрерывно падает дождь, со всех гор рынут в долину потоки и водопады, все горы шумят и поют, а река Черемош просто ревет и с такой быстротой несет мутные воды, что вся покрыта пеной, словно кипит в своем каменистом русле. Холодно, сыро, нет солнца, я почти не гуляю и до головных болей беседую с гуцулами. Но беда в том, что выбор собеседников ограничен ближайшими соседями и не всегда интересен. Я не могу выехать никуда и ко мне никто не решается приехать. Боюсь, что погода задержит меня на несколько дней здесь больше, чем я предполагал, а я этого совсем не желал бы, т. к. всей душой стремлюсь к тебе. Я ведь тоже не удовлетворен нашими краткими свиданиями, не насладился тобой. Возможно, что на днях, если погода позволит, отправлюсь в оригинальное путешествие на "дарабе" (длинный плот) вниз по реке на Буковину. "Дараба" мчится по вспененной реке с удивительной быстротой среди скал и порогов. Это восхитительное, хотя немножко опасное путешествие, т. к. раньше как через 7 часов остановиться нельзя и бывают случаи, когда дараба разбивается о скалы. Но волков бояться — в лес не ходить. Надеюсь быть целым и невредимым и, кроме того, с запасом впечатлений. Но все зависит от погоды. Постараюсь скоро написать еще, а теперь бесконечно целую, обнимаю и прижимаю к сердцу.

Люблю тебя, мой Шурок. Пиши. Не забывай твоего.

Еще и еще целую. ^^^W

Í2.VJI 912. [Криворівня.] ^

И второе твое письмо получил я, дорогая моя детка. Спасибо тебе, целую и благодарю. Жду с нетерпением третьего и последнего уже, т. к. на это письмо ты не успеешь ответить. Думаю уезжать отсюда через недельку, а, может быть, и раньше, не собравши всех нужных мне материалов. Выгоняет отсюда невозможная погода: вот уже скоро месяц, как здесь и днем и ночью льют дожди, часто холодные, осенние. Сырость такая, что одежда никогда вполне не высыхает, мы все тут кашляем, сердимся, даже болеем. Сегодня я не выхожу даже из дома, т. к. вчера, а может быть и раньше, не знаю, схватил жестокий бронхит, мучивший меня всю ночь и не дававший уснуть. Да и, вообще, сплю я очень плохо, мало, страдаю бессонницей и не знаю причин.

Вообще — малоудачная поездка. Из-за погоды расстроились многие мои планы, я почти никуда не ездил, за исключением поездки к "богу", земному, конечно. Нечего было думать о каких-

либо поездках, спасибо, если удавалось погулять часок, запасшись калошами и зонтиком. Я, конечно, мог бы считать эту поездку полным минусом, если бы не тот материал, который, все таки, не смотря на помехи, удалось собрать. Приходилось выписывать различных нужных мне людей из далеких сел и от них я записывал все, что мне было нужно. Не знаю, хватит ли материала на большую повесть; небольшая — кажется, обеспечена. Теперь задача — счастливо удрать отсюда. Беспокоит меня, что я простудился, а условия жизни (опять таки дожди) не могут благоприятствовать скорому выздоровлению. Ну, — да пустяки, не беспокойся, сердце, скорее зато увидимся. Я еще напишу тебе отсюда или изо Львова, ведь надо условиться о дне и месте встречи.

Относительно места можно и теперь сговориться: на прежнем, хотя и день приблизительно можно указать: от 27 с. м. ежедневно. Впрочем, я еще напишу.

Давай поцелую тебя за то, что ты поправилась. Смотри же, не испорть ничего до моего приезда, чтобы я мог оценить результаты твоих стараний. Очень я тоскую по тебе. Кажется, нет времени, занят, много всяких интересов, а, тем временем, тоска пробирается во все дела и тянет к любимой. Целую тебя, мое сердце, моя голубка светлая. До скорого свидания.

Обнимаю и целую опять.

Твой.

299.

23.УІІ Львов. [1912 р.]

Дорогая, прости, что пишу всего несколько слов. 4-е письмо твое (от 15-го) получил. Получила ли ты мое 4-е письмо, в котором просил не писать больше и встретиться в обычном месте 27-го. Мне очень не повезло, я простудился, схватил бронхит, осложнение с сердцем и так было плохо, что едва выехал, рассчитывая сегодня лечь во Львове в больницу, пока не вылечусь. Но, не смотря на плохую дорогу и бессонные ночи, чувствую сегодня себя лучше и, может быть, завтра выеду домой. Если останусь, завтра же напишу тебе.

Во всяком случае, едва я смогу 27 увидеть тебя, лучше с 30-го или даже с 1-го. Постараюсь 30 выйти.

Не беспокойся очень, мне лучше и не придется, вероятно, ложиться в больницу.

Целую тебя и люблю крепко. Твой.

300.

14 августа (вторник). [1912 р-, Чернігів.]

Дорогой Шурок! Ну, и штуку удрала моя болезнь с нами. Ты, вероятно, беспокоишься, а я не имею возможности даже написать тебе. Едва доехал домой (в дороге было очень плохо) и сейчас же слег. Три врача лечили меня, а толку и до сих пор мало. А ведь ничего опасного, в сущности. В горах я простудился и в добавление к инфлуэнце схватил грипп желудка. Кажется, пустяк, а оказалось, что далеко не так. Эта болезнь вызвала асгму и сердечные припадки, т[ак] что за Iі % месяца я едва спал спокойно 2 ночи — и даже сейчас, когда, как будто, идет уже на поправку — ночи у меня мучительны и приходится просиживать их в постели, т. к. лечь не могу. Кроме того, полная диета истощила меня очень, я исхудал и на себя не похож. Вот каковы мои дела, голубка. Истосковался я по тебе страшно, а это еще ухудшает мое состояние. Так давно ничего не знаю о тебе, здорова ли ты, не случилось ли чего с моей любимой деткой, помнит ли еще обо мне. Голубка! Как я хочу видеть тебя. Через неделю, т. е. к 22 ав[густа], может быть, поправлюсь настолько, что смогу выйти к 6 час. на наше обычное место. Если не застанешь, выходи 23, 24 и т. д. Знаю, как это неудобно тебе, но что же поделаешь, сердце, когда у меня нет полной уверенности, что к тому времени я смогу выходить. Сегодня делаю попытку отнести это письмо, но еще не знаю, хватит ли сил.

До свидания, надеюсь, скорого. Целую тебя, мое сердце, моя любимая голубка, единственная любовь моя.

Твой.

(С/ 301

23ЛаіІ. Четверг. [1612 р., Чернігів.]

Что же это значит, моя дорогая, что ты вчера не вышла? Получила ли ты мое письмо (через подругу) или ты нездорова? Я обеспокоен очень. Тяжело мне было, но все же я добрался вчера до места наших встреч, ждал, ждал и не мог примириться, что ты, такая храбрая, быть может испугалась дождя (даже дождика). Если погода позволит, выйду сегодня (к 6 час), завтра, в субботу и в понедельник. Авось таки встречу тебя. Здоровье мое поправляется очень даже чрезвычайно

медленно, очень мало сил, т. к. не сплю по ночам и почти ничего не ел. Но все же надежда на поправку есть. Хотел поехать в Киев, чтобы лечь в больницу к хорошему врачу, но Утевский 131 не советует, надеясь на свои и мои силы, и пока я оставил мысль о поездке. Разве если через несколько дней не буду чувствовать себя лучше, придется поехать. Жду тебя, любимая. Соскучился, страдаю от разлуки и имею такое впечатление, что ты дашь мне здоровье.

Целую крепко. Приходи. Твой.

302.

29.VIII. Среда. [2912 р., Чернігів.]

Дорогая моя!

Два дня мне было так плохо, что я не мог видеться с тобой. Поэтому я решил сегодня же поехать в Киев посоветоваться с хорошим врачом — профессором. Ведь надоело же болеть. Думаю пробыть в Киеве 3 — 4 дня, если не скажут мне остаться там дольше. В последнем случае напишу тебе из Киева. Но скорее всего к воскресенью—понедельнику я уже возвращусь и тогда письмом извещу тебя о дне нашей встречи. Надеюсь, что 5-го IX мы таки увидимся, как всегда. Прости, милая, что из-за меня тебе пришлось 2 раза выходить понапрасну, но я, право, не очень виноват в этом.

Лежал и мучился из-за тебя. Сегодня мне несколько лучше и надеюсь доехать хорошо.

Не могу больше писать — мешают. Жди еще письма, а пока крепко целую, крепко люблю и крепко обнимаю тебя, мое сердце, моя единственная и дорогая.

Еще целую. Твой.

303.

4 сентября] Киев. [1912 р.]

Дорогая моя, сердце мое! Сегодня еду уже домой, пароходом, значит завтра буду дома, но увидеться едва ли удастся завтра. Если 6-го будет хорошая погода, без ветра и дождя, то постараюсь выйти в 51/я час* Если нельзя будет, то 7-го в такое же время. 8 и 9 праздники, значит пропустим, а с понедельника ежедневно можно видеться, если погода позволит.

Я чувствую себя неважно. Устал, не сплю и в добавок — кашляю. После нескольких визитов проф. Яновского и различных анализов я убедился, что ничего серьезного у меня нет. Нужно только время и терпение, а есть надежда на поправку. Расскажу все подробно, а теперь пишу только несколько слов, чтобы ты не беспокоилась.

Целую тебя крепко, любимая моя. До свидания.

Твой.

304.

17.IX 912. [Чернігів.]

Сердце мое! Опять я засел дома, опять чувствую себя так, что лучше некоторое время не выходить совсем, или выходить на короткое время, лишь бы не забывать наружного воздуха. Всю неделю после нашего свидания я проболел и не могу сказать, чтобы мне сейчас было лучше, но должно же быть лучше, врач уверяет и особенно надеется на подкожные вспрыскивания, которые теперь мне делают. А я как вспомню что ты, вероятно, не раз выходила, ждала напрасно и беспо коилась, еще хуже становится на душе. Потерпи, мое сердце еще несколько дней, я поправлюсь и тогда все пойдет хорошо Я думаю, надо обождать дней 10. Давай условимся ветре титься 27, в 51 о, только не на прежнем месте (далеко), а где нибудь поближе. Например, у входа в Воскресенскую церковь только не со стороны народи, дома, а у главного входа, с дру гой улицы (забыл, как называется, в эту улицу упирается Ре месленная). И так, до свидания, голубочка моя. Если бы почему-либо нельзя было 27, то 28 и т. д.

Целую тебя крепко, люблю и обнимаю. Потерпи.

Твой.

305.

[ІХ 1912 р..