Листи до Олександри Аплаксіної - Коцюбинський Михайло

Носят мне цветы (не мужья, конечно, а дамы), ахают и умоляют ездить с ними по гротам. А я должен огорчать их

отказом— хотя цветы и ахи приходится принимать, ничего не поделаешь. Часто испытываю чувство досады: по утрам солнце греет и светит, море удивительно сине, а я должен сидеть лучшую часть дня за столом, за работой, только изредка бросая взгляд на красоту эту, — глядящую на меня из стеклянной двери. Нет. надо сделать хоть небольшой перерыв и погулять на воле. Может быть, солнце посеет что-то в душе, а я использую, соберу жатву.

Я здоров, сердце мое. Кашляю меньше. Не хватает только мне 24 часов в сутки, весь стол завален книгами, а успеваю читать немного. Сейчас, когда пишу тебе, так обворожительно хорошо, тепло и светло, что я еще больше, еще сильнее чувствую, как люблю тебя. Целую тебя, мое счастье, обнимаю и жму крепко, крепко. Будь здорова, голубка. До следующего письма. Пиши.

Ч

Твой.

277.

23.ХІІ 911. [Капрі.]

Дорогая моя! Нет от тебя писем и нет. Последнее было уже давно (№7) и я начинаю беспокоиться, не случилось ли чего. У меня всегда в разлуке бывает несколько тревожное настроение, а отсутствие писем дает ему пищу, усиливает.

С грустью думаю о завтрашнем дне. Почти всегда мы в этот день встречались, не смотря ни на какую погоду,— а теперь так далеко друг от друга. Скоро и другой день наш, еще более памятный —нет, просто невыносимо становится думать об этом. Целую тебя заочно, но ты должна бы почувствовать все тепло и силу моего поцелуя.

Живу я, моя дорогая, как это ни покажется тебе странным, очень однообразно. По преимуществу, работа. Она, кстати, идет в последнее время не очень успешно, благодаря плохому настроению. Краткие прогулки после обеда — часа на 1х/2—2 и время на еду. Иногда бывают литературные вечера и тогда я сержусь, что не работаю. В гостях нигде не бываю, хотя на меня за это в претензии, т. к. есть здесь у меня несколько старых знакомых. Читаю мало, все нет времени. Вероятно я не умею использовать времени, мне постоянно некогда, а. между тем, результатов работы как-то не видно. Погода у нас в общем, сносная, а сегодня даже теплая, но были холодные дни, когда ветер дул с севера и я даже не мог гулять. На прогулках стараюсь быть в одиночестве: сажусь где-нибудь и смотрю, как море разбивается об скалы и слушаю вечный шум его у берегов. Скалы так красиво освещены солнцем, зелень ярка, по улицам стучат деревянные башмаки ребятишек, а на виноградниках работают всей семьей. Женщины и дети убирают с них огородную зелень, а мужчины тяжелыми кирками взрыхляют землю. Где-то кто-то поет, крестьянка несет на голове большой мешок с сеном, кричит осел, а громадные кактусы, точно в ужасе, подымают свои колючки. А все горит на солнце, море, скалы, зелень деревьев, дома и красные береты на головах каприйцев. Так тихо, спокойно, что все окружающее тебе кажется скорее картиной, чем действительностью.

Как же теперь в Чернигове? Снег? Мороз? Ветер? Я хотел бы (эгоист), чтобы все это было, может быть легше

смог помириться с тем, что уехал в Италию. Голубка! ( )

Пиши мне. Ведь я очень скучаю. Как ни креплюсь, а должен сознаться, что скучаю. Поцелуй меня крепко в письме и напиши, все ли письма мои получила, хотя я уже спутал нумерацию. Еще целую и обнимаю мою любимую деточку.

29.ХІІ 911. [Капрі.]

Пишу это письмо с таким расчетом, чтобы ты, дорогая моя, получила его в наш день, 3-го, если, конечно, зайдешь в свое время за ним.

Целую тебя в наш день и в поцелуй этот вкладываю всю душу, всю мою любовь и благодарность за то счастье, какое ты все время давала мне. Не знаю, ответишь ли ты мне на него таким же радостным поцелуем, но хочу надеяться.

Пишу эти строчки и мысленно оглядываюсь на все время нашей любви, я помню только хорошее, светлое; все пятна, все тяжелое, что пережилось, исчезли куда-то — я это забыл и не хочу помнить. Чувствую в душе праздник, мне светло и хорошо от того только, что мы любим друг друга. Ответь же мне поцелуем, моя голубка, он даст мне силы пережить нашу разлуку и сохранить надежду на долгое, все новое и новое счастье с тобой. Когда будешь читать это письмо, то вспомни, что при встрече нового года, ровно в 12 часов, я жил только тобой, думал о тебе и посылал мысленно тебе поздравления и самые лучшие, какие только нашлись у меня, пожелания. Также я буду думать о тебе в наш день, в час нашего первого поцелуя.

Да, буду встречать новый год далеко от тебя. Встретим его семейно, в кругу добрых знакомых, тесно связанных литературными интересами. Будет, конечно, много хороших пожеланий, над которыми посмеется новый год, как он всегда смеется. Но это ничего, хорошее всегда останется внутри нас, а это главное.

Напиши, как тебе удалась встреча. Вообще пиши о себе помни, что это меня интересует.

О себе — нового мало. Не хватает дня — вот мое вечное горе! Так много надо сделать — жизнь коротка, не успеешь — а время мчится с поразительной быстротой. Держу сейчас корректуру своего нового (гуцульского) рассказа116, который должен появиться в 1-й кн. "Вістника". Кроме того, надо послать сейчас рукопись его для перевода на русский язык для январьскоЙ книжки одного нового толстого журнала в Петербурге11'. Вообще, меня атакуют со всех сторон не только украинские, но и русские издательства. Даже сюда приезжали издатели и редакторы с просьбой сотрудничать, но я отказываюсь, не желая связывать себя, так как боюсь обязательных, спешных работ, что всегда связывает и понижает качество работы. Что же, будет меньше денег, но лучше работа. Как ты думаешь на этот счет, мое сердце? Вообще беллетрист теперь в большом спросе — т. к. затевается несколько новых журнало^к ^

Я, мое сердце, здоров, хотя не очень. Кашляю меньше, но почему-то устал. Надо сделать перерыв и погулять. Это будет даже кстати, так как хочется написать кое-что об острове. Ты знаешь, одно письмо твое пропало (8-е) или ты забыла нумерацию. Я уже забыл свою и не нумерую.

Будь здорова. Люблю тебя и целую. Поправилась ли ты? Целую еще.

Твой.

279.

3.1 912. [Капрі.]

Не знаю, дорогая моя, получила ли ты сегодня мое письмо с двойным поздравлением. Быть может, не догадалась и не зашла за ним. Я так хотел, чтобы ты была довольна "третьим" и не думала, что я забыл о нем. Ждал и от тебя, но ничего не было, вероятно, письмо опоздало вследствие снежных заносов на русских дорогах. Как же ты встретила новый год. весело ли тебе было и вспомнила ли обо мне?

У нас встреча нового года вышла не очень удачной. В этот вечер Бунин читал нам свой рассказ, довольно большой и едва кончил, как надо было торопиться пить шипучку, т. к. было 12 часов. Поздравили друг друга, поболтали вяло и разошлись к часу. Не было ни оживления, ни особенно интересных разговоров. Я пил за твое здоровье и мысленно целовал тебя. На другой день я получил подарок от моих "почитательниц* (неправда ли, как это великолепно звучит!) горшок цветущих орхидей при трогательном письме. Но у меня болели зубы и мой восторг был довольно умерен. Никаких визитов, конечно, не делал, за что и здесь в претензии люди, но что же делать, не люблю я визитов да и некогда мне. Сегодня кончаю второй рассказ11ь и думаю изменить на некоторое время режим — буду гулять по утрам и изучать остров. Не помню, писал ли я тебе об этом (боюсь повторяться), но мне хочется собрать с острова мед и перенести, как сумею, на бумагу. Конечно, буду гулять в солнечные дни, а в непогодные (ветренные и дождливые) буду работать. Вечера тоже для работы. Не думай, детка, что я утомляюсь: я так привык к работе, что если даже нездоров, забываю об этом, как только сяду за стол.

Должен тебя утешить: кашель прошел совершенно. Я полечился, попринимал эмских лепешек и перестал кашлять. Надолго ли, не знаю. Зато вожусь для разнообразия с зубами, но и с ними уже лучше. Здесь тепло. Был один холодный день, температура понизилась до 9° тепла, мы очень зябли, нарекали и кутались, но сейчас опять хорошо. На новый год хотели обедать на террасе и только из-за моих зубов не решились. Прошлую ночь спал плохо: не закрыл вечером своей двери и комары забрались в комнату и искусали меня. Говорят, что самое холодное время уже прошло, что февраль (сегодня заграницей 16-е) будет теплее. Но тогда, позвольте, зачем же я покупал теплое пальто, которое висит у меня в шкафу без употребления! Караул..— Верно завтра будет от тебя письмо. Жду с нетерпением, а пока целую. Боюсь опоздать на почту, иначе письмо может пойти только завтра.

Целую тебя, Шурок. ( ) Будь здорова, любимая, не

скучай. Пиши чаще, не забывай, что мне скучно и тяжело без писем.

Твой.

280.

9.І 912. [Капрі.]

Здравствуй, мое сердце! Позавчера получил твое письмо от 30-го. Хочется мне опять написать тебе, ответить на твои вопросы. Начинаю с самого скучного" здоровья. Кашель прошел, но вожусь для разнообразия с зубами. Простудил щеку и ломит, правильно в 12 часов ночи каждый день. Если не пройдет скоро, пойду к врачу. Но все это пустяки, работать не мешает, — а это главное.

Я уже закончил второй рассказ, который называется "Именинный подарок". В двух словах содержание такое: В семье полицейского надзирателя (околодочного) готовятся праздновать завтра именины единственного сына — гимназиста первого класса. Этот сын — гордость семьи, "ученый" с перспективой, которая рисуется в воображении родителей в блестящих красках. Мать купила сыну в подарок игрушку, пароходик, и накануне именин родители мирно обсуждают предстоящее торжество. Но отец не удовлетворяется незначительным подарком. Он так любит сына, что хочет сделать ему значительный сюрприз, чтобы мальчик мог вспоминать завтрашний день и доброго отца долго, на всю жизнь. Он сообщает жене, что повезет сына завтра посмореть казнь. Вешают девушку. Мать это вначале пугает, но потом нравится идея и она завидует сыну, т. к. и сама хотела бы посмотреть, как вешают. Сына укладывают спать рано, а на другой день будят на рассвете и отец его везет, не говоря, куда. Приезжают. Мальчик остается с извозчиком, над обрывом, а отец отправляется вниз, на службу. Сначала мальчик, которому все видно, не понимает, что это такое, но извозчик объясняет ему и приводит его в трепет и ужас.