Листи до Олександри Аплаксіної - Коцюбинський Михайло

Ничто не напоми-

нает осени, декабря, который уже вот-вот приближается. Дети

играют в парках в летних платьицах, с голыми ножками. Дамы

в одних летних костюмах— Везде оживление, солнце, зелень,

цветы и цветы. Даже странно. Воображаю, что будет еще

южнее. Решил я пробыть сегодня в Риме, а завтра утром

выеду в Неаполь и оттуда на Капри, значит буду на месте

19-го вечером. Здесь я встретил знакомого профессора уни-

верситета, который занимается в Ватиканских архивах и сегодня

весь день будем вместе. Я здоров, моя голубка, хотя и устал.

Но ато неизбежно бывает при такой долгой дороге. На

Капри отдохну уже. Сейчас очень меня раздражает плохое

перо (пишу в кофейне), а карандаш забыл в отеле. Такая

мелочь, а портит настроение и письмо выйдет менее полным,

чем могло бы быть. Успокойся, с Капри напишу больше. Не

забывай меня, пиши о себе часто, моя голубка, ведь я буду

очень тосковать без твоих ласк, без твоих поцелуев, милых

глазок. Как ты себя чувствуешь, здорова ли, чем занимаешься,

вспоминаешь ли меня часто? Я очень всем интересуюсь

и хотел бы получать от тебя письма возмож ю чаще. Нет,

положительно не могу писать этим пером, теряю мысль, при-

том такой крик кругом, толкотня, что не можешь себе пред-

ставить. Целую тебя, голубка моя, горячо и обнимаю. Пиши,

не забывай меня. Твой.

Пиши, пока не сообщу адреса: Italia, Capri (presso Napoli). Ferma in posta. M Coziubinschî.

Еще целую. Твой.

270.

23.XI 1911. Capri, Villa Serafina.

Моя голубка! Спасибо за первое письмо, полученное сегодня. Я так обрадовался, что даже ожил, как будто. Уже два дня, как я приехал сюда, а не мог написать тебе, так меня задергали знакомые. Не мог выбрать свободной минутки. Тебе странно будет читать, что я сейчас в стране, где днем на солнце до 20 градусов тепла, где все зелено, цветут в диком состоянии нарциссы, а в садах и цветниках ирисы, розы и др. цветы. Сейчас у меня в комнате роскошный летний букет.

Поселился я у Горького. Он не пустил меня в чужой дом. Отвели мне комнату в одной из двух вилл, которые они занимают. У меня чудный уголок, красивый, чистый и даже роскошно обставленный. Вся мебель белая, картины, фарфор, три электрические лампы, отдельный ход, терраса, комната на юг и когда есть солнце, оно весь день светит в мою комнату. Передо мной всегда море, даже когда лежу в постели или сижу за столом. Терраса выходит в чудный цветник. Обедаю и завтракаю тоже у Горьких. Одно неудобство—в комнате нет печи и если не поставят мне железную печь или переносной камин — придется переменить жилье. Вчера подул здесь сирокко, принес грозу и дождь и не совсем приветливо стало. Но это не надолго. На воздухе + 11°. Утешают, что в январе и феврале будет теплее.

Здесь живут из писателей Бунин и ГаннейзерИо, я уже познакомился с этими милыми людьми. Кроме того, здесь мой приятель, украинский писатель111, о котором я тебе говорил. Пока — все кажется хорошо здесь, а, между тем, чувствую себя совсем неважно.

Устал с дороги и от вечного общения с людьми. Сплю плохо и нервы не в порядке. Но скоро все войдет в колею и я смогу исполнить все твои добрые советы. Верь, что я и сам более всего желаю вести тихую, нормальную рабочую жизнь. Конечно, все было бы лучше, если бы ты была со мной, но я уже устал надеяться на это, ожидать солнышка в своей жизни. Начинаю уже надеяться на возвращение домой,

г-Ьо****-** /-г-**^/. &&/*чие*~і, г^г-^-г,гі*****. у Яг*пф

Друга і третя сторінки автографа листа М. М. Коцюбінського до О. 1. Аплаксіної

від 27.ХІ—1911 р.

■0 —

чтобы опять хоть видеть тебя. Не тоскуй, моя милая. Разве ты не чувствуешь, что все мои мысли и сердце все —с тобой?

Пиши мне, голубка, пока так: Capri (presso Napoli) Villa Serafina.

Прости за краткое и беспорядочное письмо. Скоро напишу. Целую тебя и обнимаю горячо. Люблю тебя. Пиши.

Твой.

271.

27.XI 911. Capri (villa Serafina).

Добрый день, милая. До сих пор имею только одно письмо от тебя и уже начинаю беспокоиться. Всегда вдали от тебя воображение разыгривается и хотя отгоняешь от себя грустные мысли, а все же невольно кажется, что с тобой что-то не ладно. Пиши мне чаще, не бери примера с меня, т. к. пока я живу в несколько ненормальных условиях — вожусь со своим приятелем111 и не имею достаточно свободного времени. Сегодня приятель мой уезжает и начнется более нормальная и более спокойная жизнь. Пока же я устал, мне не дали отдохнуть от утомления дорогой и от дорожных впечатлений. Хотя, в общем, я здоров. День начинаю рано, отправляемся обычно куда-нибудь в большую прогулку, к часу возвращаемся на обед и в 2 Va ч— опять до вечера (7 ч.) блуждаем по острову. Ужинаю я у себя, т. е. с Горьким и уже весь вечер до 12 или часу проводим вместе. Здесь собирается очень интересное общество, большею частью литераторы и ведутся оживленные споры и разговоры. Но все таки лучшее время дня — прогулки. Вчера я был в Анакапри, местечко в самой высокой части острова и переживал впечатление весны. Многие фруктовые деревья в цвету, в траве много нарциссов и альпийских фиалок, всходят бобы и фасоль, зеленеет пшеница, которую будут собирать в марте, крестьяне обрабатывают огороды и поля, засевая их на зиму, солнышко греет по-весеи-нему, птицы поют и раздается везде первобытная музыка пастухов из Абруццы, которые пред рождеством славят христа. Единственное огорчение — мое пальто, слишком тяжелое для каприйского климата, а шить летнее — не хочется. Принимают меня здесь более чем хорошо, все говорят мне комплименты, восхищаются моими работами, чем не мало смущают меня. Я не привык играть такой роли, мои соотечественники ведь не балуют меня таким вниманием. А мне хочется замкнуться в комнате, уйти в себя и работать.

Как ты поживаешь, мое счастье? Мне так хочется хоть на минутку твоего общества, которого ничто и никто заменить

не может. Хочется прижать тебя к сердцу ( ). До

следующего письма, голубка. Люблю тебя— Не забывай твоего.

272.

30.ХІ 911. Capri, villa Serafina.

Спасибо, Шурок мой единственный, за милое, теплое письмо, согревшее мне сердце на чужбине. Ты сама не замечаешь, сколько нежности таится в тебе, как ты добра и благородна. Я это давно и хорошо знаю, а все же мне приятно лишний раз иметь доказательство этого. Не беспокойся, сердце, обо мне. Я здоров и начинаю приходить в себя после дороги и первой усталости на Капри. Кашель почти совсем прошел, только по утрам кашляю, но это не надоедает мне, я даже не замечаю. Доктора, хотя их много на Капри — пока не нужны мне и, будем надеяться, не понадобятся вовсе. Но если бы и понадобились, то я живу в такой обстановке, среди любящих меня людей, что позаботиться обо мне будет кому. Тебя интересует мое пальто — знай же, что оно теплое и легкое, все на шелковой подкладке и на шелковой вате, материал тоже легкий и теплый. Боюсь только, что не придется мне носить его здесь, т. к. даже в самые холодные дни не бывает на Капри дневных морозов. Редко по утрам температура в январе падает до — Io, но к 8 часам утра уже тепло, а днем 15 — 16 градусов тепла. Наоборот, я огорчен, что не взял с собой летнего пальто. Чтобы покончить с прозой, повторю, что комната у меня прекрасная, солнечная, с террасой, с цветниками пред ней и видом на море и горы, одним из красивейших на острове. Кормят меня великолепно. Вчера привезли для меня 'из Неаполя керосиновую печку без запаха, очень изящную, словно игрушка, которая дает мне возможность повысить температуру в комнате в любой момент до 15—17 градусов. Вообще же здесь тепло, скоро будем иметь молодой картофель, артишоки и др. огородные овощи, зреют некоторые фрукты. Всю зиму цветут здесь на открытом месте цветы.

До сих пор я вел жизнь, не удовлетворяющую меня, гулял, забавлялся, все время был на людях, но с завтрашнего дня перехожу на рабочий режим. Твой сон в руку. Да, милостивая государыня, у Вас имеется соперница. Блондинка она или брюнетка — решайте сами, но соперница несомненная: этот m-lle Литература, ревнивая и страстная особа. Но мы сумеем помирить ее с Вами и будем жить вместе в любви и согласии. Не правда ли?

Ты напоминаешь мне о каких-то неприятных, по твоему, минутах во время наших свиданий, а я забыл о них. Помню только хорошее, приятное, помню только твой дорогой для меня образ, Т£Ои ласки и доброту. И этим живу. Мысленно целую тебя и согретым любовью сердцем обнимаю тебя, мою светлую радость. Не страшат меня предсказания о твоем замужестве. Когда любишь хорошо и беззаветно — ничего не страшно. С первого же дня нашей разлуки жду нашей встречи, твоих ласк, твоего взгляда и слов. Что значит любить! Большая сила.

Как-то ты будешь выглядеть в новых кофточках? Интересно. Боюсь, что я утомил тебя словами любви, в другой раз буду посдержаннее, скупее и тем искуплю свои грехи. Целую твои ручки, целую губы и глаза. Не забывай.

Твой.

4.ХІІ 911. Capri, villa Serafina.

Дорогая деткаї Я думал, что ты чаще будешь писать мне, а, между тем, чаще пишу я. Впрочем, не будем считаться, я только просил бы тебя не забывать меня. Очень уж тоскливо мне без тебя, особенно обостряется чувство тоски под вечер, в часы наших свиданий. Мне все кажется, что я должен идти к тебе, я думаю о нашей встрече — и вдруг все эти мечты расплываются — и я одинок, страшно одинок тогда бываю.

Правда, меня отвлекают от подобных мыслей, отвлекают подчас до утомления. Не могу понять, почему моя особа вызывает такой интерес у Горького и вообще у здешней публики, но это факт, от которого подчас я буквально страдаю. Ты знаешь, я не люблю возбуждать большого внимания к себе, это меня стесняет — и быть в центре целого общества очень неудобно и утомительно. Относительною свободою пользуюсь только до 1 ч. дня, т. е. до обеда, а потом начинается. После обеда меня увлекают в кабинет — где время проходит в бесконечных разговорах до ужина (7 ч.), а затем собирается литературная компания, читаются произведения, только что написанные, обсуждаются и опять разговоры затягиваются до 1 часу ночи. Таким образом, я 12 часов в сутки на людях, среди облаков дыма, возбуждения и без движения. Это не хорошо для меня, чувствую, что ты ругаешь меня, ругаю себя и я. Но успокойся: сегодня я начал писать и теперь имею предлог уклоняться от бесед, чем и думаю воспользоваться.