Листи до Олександри Аплаксіної - Коцюбинський Михайло

Особенно интересны пещеры. На барке я и обедал.

Ну, будет. Целую тебя, голубка, и все время не перестаю жалеть, что тебя нет здесь со мной. Пиши мне, уж не долго буду получать твои письма. Еще и еще целую.

Твой.

241.

9.VII 910. Сарп.

Дорогая! Ни вчера, ни сегодня письма от тебя не было. Жаль, потому что не много писем придется уже получить мне от тебя, т. к. 20, т. е, через 11 дней, я уеду отсюда. Чувствую себя сравнительно хорошо, знакомые говорят, что я поправился. Да и я чувствую, что окреп и отдохнул. Иногда только люди злоупотребляют моим временем и нервами, пользуясь моей деликатностью. Так и вчера: у меня не только пропал чудный летний вечер, но я утомился также. Здесь живет редактор сборников "Знание"87 писатель Пятницкий-Он познакомил меня с каким-то молодым польским поэтом и пригласил послушать вчера вечером его поэму. После обеда, в 9 часов, я отправился — и увы! Что это было! Битых 4 часа терзал мой слух юный графоман своей поэмищей, своими жестокими чувствами и все уверял, что он перестал быть уже человеком, что он теперь бог, выше бога и что все, написанное им — гениально, что все великие поэты человечества — щенки перед ним. Пятницкому хорошо, он не понимает по польски и только таращит глаза, но я потел и варился и отдыхал только, когда этот "бог" требовал себе вина и пил, сколько влезет, конечно, за мой счет, т. к. бог презирает монету и за него платят смертные люди ("заседание" было в каком-то красивом кабачке).

Наконец я не выдержал и сказал свое мнение — за что удостоился замечания, что боги презирают критику людей (но вино от них принимают, подумал я). Одному только радуюсь: в другой раз "поэт" не пристанет ко мне со своими поэмами. Больше ничего "замечательного" со мной не случилось, если не считать того, что солнце заставляет меня менять кожу, так обожгло меня. Я, впрочем, рад, что сброшу черниговскую и надену каприйскую.

Посылаю тебе изображение готеля, в котором живу. Я живу в меньшей вилле (villa moreska, т. е. мавританская), дверь от моей комнаты над крестиком (X). В прошлом году я жил как раз над моей комнатой, во 2-ом этаже, но в этом году предпочел комнату без лестницы, при чем у меня теперь лучшая обстановка. Колонада, соединяющая оба дома — это наша столовая. Нижний этаж большого дома занят столовой (на случай непогоды) и 2-мя залами для чтения, приема гостей и концертов, если кто из нас захочет устроить их. Вверху — номера. За большим домом — опять столовые. Очень шикарная гостинница, лучшая на Капри.

Как ты себя чувствуешь, моя дорогая? Прошла ли боль в груди? Как самочувствие? Пиши побольше о себе, не утомляйся, поправься, а то я только и читаю, что ты выглядишь плохо. Когда берешь отпуск? Не забывай меня, любимая. Я очень тоскую по тебе, иногда по целым дням думаю о тебе и вспоминаю.

Целую тебя, милая, крепко, от всего сердца. Не забывай.

Твой.

П.УП 910. [КапрЦ.

Дорогой Шурок! Грустно, что я пишу уже письма тебе, на которые ты уже не успеешь ответить мне: 20 или, самое позднее, 21 утром я выеду отсюда. Начнутся мои странствования из города в город, из одной страны в другую — изловить меня трудно, т. к. нигде подолгу останавливаться не буду. Еще и до сих пор не решил куда поеду. Сейчас списываюсь со своим стокгольмским знакомым и от его ответа будет много зависеть. Последнее твое письмо, полученное мною вчера, помечено 4 июля. Ты так хорошо описала свое хозяйство, свое помещение, всем там есть место, только обо мне не вспомнила, а, быть может, и не подумала: будет ли там и мне место? Если же подумала, но не написала, извиняюсь и радуюсь. Жалею тоже, что снялась поздно, теперь я получу снимок только по возвращении. Я, конечно, чувствую свою

її-"

£ о її

В з? в' 8

га и

■ ^

вікно кімнати в якій він жив.

вину, не исполнив обещания, но у меня есть маленькое оправ-дение: первый снимок неудачен, а второго не успел сделать, т. к. был очень занят своей работой. Впрочем, это дело поправимое и надеюсь со временем получить прощение.

Живу я попрежнему недурно. Тот же режим, те же солнечные ванны, после обеда прогулка. Чувствую себя лучше, сердце реже болит и нервы спокойнее. Здесь все новые и новые гости. Приехал Иорданский58 с женой (бывшей женой Куприна)—оба фактические редакторы "Современного] мира*60, писательница Никифорова. Вместе совершаем прогулки, катаемся на лодке. Все это народ столичный, далекий от природы, все их утомляет — солнце, море, дорога, хотя они много здоровее меня. Раздражает всякая живая, сильная южная краска — и лучшее время для них, это сумерки, когда нет солнца, когда все бледно и серо. А я попрежнему солнце и огнепоклонник и в своих вкусах не нахожу сочувствия.

Вчера, например, наша прогулка на море удалась только наполовину. Условились выехать в 3 часа, пообедать где-нибудь на скалах и возвратиться к 12. Между тем, публика раскиселилась от жары, едва выехали в 6, а пришлось возвратиться к 10 ч., т. к. дамы страдали от морской качки, которой я даже не замечал. Да и то, после поездки, петербуржцы заявили, что они "очумели" от всех впечатлений и идут спать!

Вот тебя бы сюда. Мы бы с тобой побили рекорд, не правда ли?

Грустно мне покидать Капри. Я еще не дочитал этой сказки, этой волшебной сказки, которая так захватывает и которая еще тем хороша, что конца-то, пожалуй, и не имеет. Все здесь бесконечно прекрасно и увлекательно, и чем больше пьешь красоту природы, тем большую жажду испытываешь. Не знаю, как мне прощаться с Капри, с чего начать. Кто знает, быть может никогда уже не увижу любимого уголка. Хотел бы все запечатлеть, запомнить, записать, но удастся ли? Трудно, слишком много всего.

Пиши мне, голубка моя! Впрочем — да, это просьба к прошлому. А все же я был бы счастлив, если бы чаще приходила от тебя весточка. До следующего письма.

Целую тебя, мое сердце, моя добрая Шурочка, люблю тебя попрежнему крепко. Не забывай, подумай иногда обо мне.

Твой.

п-зоз

13.VII 910. Capri.

Милая моя! Шесть дней я не имел от тебя писем, наконец только что получил (10 часов вечера) и сейчас отвечаю. Нумерация писем нарушена: 15 (от 1 июля) и затем 17 (от 7-го). Ошиблась ли ты или пропало письмо—не знаю и не узнаю до встречи, т. к. не получу ответа. Хотя ты и отвечала на мои вопросы прежде, чем я успел задать их, все же я до сих пор не имею ответа, что мне купить тебе вместо золотой цепочки. Будет очень досадно, если я так и не получу ответа, хотя имею еще целую неделю впереди. Быть может, напишешь, но все же беспокоюсь.

Здоровье мое неплохо, но самочувствие сегодня совсем неважное. Весь день я грустный, не знаю по какой причине, не разговорчив, никуда не пошел в гости и даже, встретившись со знакомыми, не мог разговаривать. Конечно, это пройдет, но все же неприятно, особенно в последние дни на Капри, когда больше всего хочется наслаждаться красотами. Даже теперь пишу письмо это без всякого настроения и, главным образом, для того только, чтобы ты не беспокоилась, не получая от меня писем. Очень меня радует (хоть одна радость сегодня), что ты поправилась. Смотри же поправляйся и впредь, чтобы я порадовался еще больше, когда увижу тебя.

Сегодня здесь холодно, ветер, б. м. это он так влияет на меня; я не переношу холода, а особенно ветра и с ужасом думаю о зиме. Но, опять таки, и в зиме есть утешение: буду работать, а это наполняет меня и радостью и страхом, который я всегда испытываю, принимаясь за новую работу. Ты, верно" смеешься надо мной, но что же делать, таков я. Вечное желание работать, порыв — и вместе с тем неудовлетворенность, стыд перед собою за плохую работу. Столько лет работать и не создать ничего порядочного, ничего, что бы удовлетворяло тебя, отвечало твоим художественным запросам и вкусам — ведь это же ужасно, ведь в этом целая драма. Если бы не какая-то неведомая сила, вечно толкающая тебя вперед, вечно приказывающая: пиши! — я бросил бы перо и искал бы применения сил на ином поприще. А, может быть, уже поздно. Прости, что я все письмо наполнил собой. Но мне хочется поделиться с тобой всем, что я думаю и испытываю. Я знаю, что ты поймешь меня, мой дорогой друг.

Следующее письмо, надеюсь, продиктует мне лучшее настроение, а пока будь здорова. Целую тебя сердечно и горячо, любимая Шурочка. Вспоминай меня иногда. (......)

Твой.

244.

16.VII £10. [Капрі.]

Дорогой мой Шурок! Сегодня получил твое письмо от 10-го. Благодарю. Я уже, по обыкновению, начинал беспокоиться, не имея известий от тебя 3 дня. Боюсь, что ты не ответишь мне на мой вопрос относительно покупок на твои деньги. Что я тогда буду делать? А вдруг я не найду цепочки из горного хрусталя. Какие духи купить? При чем, все это праздные вопросы сейчас, так как ты все равно на это письмо ответа не пришлешь. Буду надеяться, что еще получу не одно письмо здесь, хотя у меня осталось еще только 4 дня. Если бы ты не стеснялась хоть несколько дней ходить к твоей знакомой за письмами, ты получала бы мои аккуратно и смогла бы во время ответить. Как только выеду отсюда, буду писать по твоему адресу. Отсюда напишу еще одно письмо, а затем придется писать не так часто и не так подробно: в дороге, в вечных передвижениях, заботах и при осмотре городов трудно быть аккуратным.

Я очень счастлив, что ты чувствуешь себя хорошо. Поправляйся, моя любимая, не скучай. Не огорчает меня даже то, что ты пишешь о наших свиданиях. Я верю в нашу счастливую звезду и в твою находчивость. Все будет хорошо, люби только меня, остальное неважно.

О себе почти нечего сообщать. Последние дни отравляются мыслью о том, что они последние, блуждаю и прощаюсь с каждым уголком и порою грущу. Увижу ли когда-нибудь опять? Чувствуется, что едва ли. А впрочем...

Физически чувствую себя хорошо — хотя это и скучно, но я все же забочусь о своем здоровьи. Не всегда это удается, впрочем: два последние вечера я засиживался подолгу в гостях и поздно ложился, вчера лег в 21,2 часа и не выспался, т. к. привык вставать рано. Не сердись. Ведь это последние дни, хочется побыть дольше с интересными людьми, ведь не часто встречается подобное общество, а скоро я опять буду одинок. Продолжаю делать заметки в записной книжке.

как пчела собираю мед с Капри. Сделал уже 80 заметок, пригодятся.