Українське письменство - Микола Зеров
А теперь — прощайте. Пора идти в библиотеку, а откладывать письмо на вечер не хочу. Погляжу еще, что нового у букинистов. Позавчера я купил, например, (пропавшее у меня в 1918 г.) висковатовское издание Лермонтова и пять томов стасюлевичевского архива. А вчера целый вечер упивался переизвестными мне письмами Владимира Соловьева. Неожиданно для себя нашел много сурового изящества в письмах Салтыкова. Хочется еще написать Вам по поводу Вашего: «придется» (об украинской литературе) — но это материя особая и деликатная. Пусть в другой раз.
Будьте здоровы и благополучны.
Ваш М. Зеров
7
Киев, 21. Х. 1928
Глубокоуважаемая Зинаида Сергеевна!
Разрешите приветствовать Вас из киевского далека с днем Вашего ангела и пожелать Вам всяческих удач в наступившем академическом сезоне. Пусть Ваша Панасивка кажется Вам горной вершиной, Харьков — столицей, а неизбежные мелкие неприятности — не заслуживающими Вашего внимания. Не знаю, мне ли это кажется, или это происходит на самом деле и воспринимается всеми — начало этого года проходит глуше и застает людей более разобщенными, чем в эти же осенние месяцы 1927 г. «Года идут и полагают грани…» Будьте же веселы, невозмутимы, как античные мудрецы, и сражайте обстоятельства.
Ваш Мик. Зеров
8
Киев, 4. XI. 1928.
Глубокоуважаемая Зинаида Сергеевна!
Любимые строки Толстых и Ваши — «Молчи, скрывайся и таи…», кажется, не по характеру Вам. Вы ведь не молчите, а наоборот, очень прозрачно рассказываете о кафедре и о кафедральных злоключениях.
То, что Вы говорите о научной атмосфере в Киеве, кажется мне сильным преувеличением. Научной атмосферы теперь нет в природе, и потому никакого кардинального различия между Харьковом и Киевом нет тоже. Просто Киев беднее. Здесь меньше изданий (повременных), меньше выбрасываемых зря денег, а значит, и меньше возможности заработать на халтурных поставках. Вот поэтому и Айзеншток — Ваш, харьковский. Поэтому и знающие люди у Вас занимаются бесхарактерными, не нужными по существу обзорами, как Державин, предлагая кому гвозди, кому ситец, кому — отмычки. Поэтому и от нас к вам, «на ловлю счастья и чинов» двигаются более или менее беспринципные ловкачи — Якубовские, Довгани, Полторацкие, — наполняющие «Критику», «Генерацию», «Шлях» и прочее. Не это ли Ваши viri obscuri?
Книгу Шкловского о Толстом еще не читал. Купил, до сих пор не было времени прочитать. Шкловского я люблю за его талантливость — только нахальство его кажется уже непозволительным. Вумного же и «ах, талантливого» Тынянова я не читаю с прошлого года: его предисловие к Хлебникову очень неприятно!
В Киев приезжайте. Зимою он, правда, ничего особенного не представляет. Смотреть Киев надо весною, когда цветут каштаны и Днепр еще не похож на полудохлого котенка. Серый и желтый кирпич, красные крыши, зелень — и улицы, заканчивающиеся воздушной ванной: везде железные балконы с цветами — вот Вам и весь Киев. Архитектура хороша только старая. И благодаря ширине улиц — тихо.
Приезжайте.
Ваш Мик. Зеров
9
Киев, 12. V. 1930
Дорогая Зинаида Сергеевна!
Когда я уезжал из Харькова в марте месяце, у меня было впечатление, что Вы немножко недовольны моими напористыми разговорами об украинских темах для дальнейших Ваших работ.
Если это так, то прошу покорно переложить Ваш гнев на милость, так как ничего неприятного я не хотел для Вас сказать и так как при всей моей украинской направленности я ничего общего не хочу иметь с теми «птенцами гнезда Петрова», которых недавно Вы видели у себя в Харькове.
В Киеве из литературоведческих новостей одна наиболее заметна — диссертация Петрова. Защита уже состоялась — вчера, 11-го. Народу было очень немного, но вместе с тем все сошло как нельзя лучше. Виктор Платонович сказал очень ловкую и без ужимок вступительную к тезисам речь, очень ловко отвечал на возражения, — и только два момента мне не понравились: двукратная ссылка на одного из Вифлеемских младенцев, работающих над Кулишом, и самодовольный подсчет количества печатных листов, написанных
