Великие и ценные вещи (ЛП) - Ребекка Яррос
В Альбе действовало правило «Туристы вперед», и хотя большинство коммерческих заведений, которые посещали местные жители, не часто посещались туристами, мы уступали им и их деньгам, когда они попадали в какие-либо неисторические места.
«Хорошая погода сегодня, судья», - сказал Ник, нарушив молчание.
«Я наслышан. Приятно и тепло для этого времени года.»
Полотенце на моем лице уже остыло, когда я услышал, как Эрл начал разговор с судьей.
«Подождите, судья. Мне не нравится эта бритва. Давайте я принесу другую», - сказал Эрл и, проходя мимо, стукнул меня по ноге.
Время шоу.
Я сел, затем передал полотенце Оуэну, который пробормотал: «Окна очень дорогие.»
«Расслабься», - прошептал я.
Выбросишь одного парня в окно, а тебе еще шесть лет будут за это дерьмо вспоминать.»
Затем я встал, заметив, что отец Уиллоу откинулся так же, как и я, и прислонился к стойке прямо напротив его кресла.
«Здравствуйте, мистер Брэдли», - сказал я низким и ровным тоном.
Его глаза распахнулись, и он медленно поднялся, глядя на меня с половиной выбритого лица и другой половиной, покрытой густой мочалкой.
«Кэмден.»
«Итак, мне нужно с вами поговорить.»
«Это крайне неуместно.»
Он свесил ноги через край кресла.
«Нельзя устраивать засаду на судью, который будет принимать решение по твоему делу на следующей неделе.»
«О, вы совершенно правы. Я даже не хочу говорить об этом деле. Это та грань, которую я бы не переступил.»
Я засунул большие пальцы в передние карманы джинсов, и моя повседневная рубашка Rose Rowan Henley стала прямым контрастом с его накрахмаленной рубашкой и галстуком.
«Мне нужно поговорить с Ноа Брэдли, отцом моей девушки, а не с судьей Брэдли. Полагаю, вам будет легче, если у вас будут свидетели. Я знаю, как важно общественное мнение в год выборов.»
Его лицо побледнело и стало чуть темнее крема для бритья, и он начал подниматься с кресла, но, поймав свое отражение в зеркале, передумал. Одному Богу известно, когда он в последний раз брил собственное лицо.
«Чего ты хочешь, Кэмден?»
«Я влюблен в вашу дочь.»
Воцарилась такая тишина, что я услышал стук собственного сердца.
«Я люблю ее с одиннадцати лет, но, если честно, мне было лет шестнадцать, когда я это понял.»
«Так вот как ты это называешь? Любовь?»
Его челюсть сжалась.
«Насколько я помню, тебе было одиннадцать, когда ты сломал ей нос и попытался выдать это за падение.»
Ледяная ярость сковала мои нервные окончания, и я понял, что готовлюсь к битве, которую не могу проиграть. Вместо того чтобы погрузиться в это спокойное, смертоносное пространство, я заставил себя улыбнуться.
«Видите ли, мистер Брэдли, я обещал женщине, которую люблю, что не буду кричать на ее отца. Я никогда не нарушал обещаний, данных Уиллоу, и не позволю вам заставить меня нарушить их сейчас. Поэтому я просто скажу, что в тот день Ксандер вышел из туннеля вместе с Чарити, крича, что потерял Уиллоу. Я взял его налобный фонарик и пошел за ней, как всегда делал и буду делать.»
Он зарычал, но не сдвинулся с места.
«Я нашел ее по милости Божьей. Или, раз уж вы считаете меня злым, может, это была сделка с дьяволом. В любом случае, мне было все равно. Моя душа в обмен на ее жизнь это обмен, который я готов совершить в любой день.»
Его глаза сузились.
«Когда я нашел ее на дне вентиляционной шахты, которую до сих пор не могу найти на карте, у нее был разбит нос, окровавлена губа и ободрано... все. Я надел на нее налобный фонарик, чтобы она могла видеть, если со мной что-то случится, а потом поднял ее на тридцать футов по этой шахте, плюс-минус по памяти почти двенадцатилетнего ребенка. Она плакала всю дорогу, и пару раз это было из-за вас.»
Он вздрогнул.
«Когда мы добрались до вершины шахты, я убрал фонарь назад, чтобы не споткнуться. Потом я поднял ее на руки и больше не опускал, пока не нашел вас.»
На его лбу появились две вертикальные линии.
«Ксандер сказал, что ты не позволил ему помочь тебе. Что ты помешал получить помощь, в которой она нуждалась.»
«Он прав. Ему только что исполнилось четырнадцать, так что он, наверное, смог бы быстрее вытащить ее из шахты, когда мы поднялись по склону. Но его не было в шахте, мистер Брэдли. Он ждал у входа с Чарити и Салливаном, а поскольку он уже однажды потерял ее в тот день, я не собирался передавать ее кому-то, кроме вас.»
Он смотрел на меня, все еще не веря.
«Вы взяли Салливана с собой в больницу, а меня отправили домой.»
«Они были друзьями. Ты был...»
«Ее родственной душой. Но все в порядке. Я давно простил вас за это.»
Две фигуры приблизились к двери, и Оуэн перевернул табличку с открытой на закрытую. Все бывает в первый раз.
«Как ты можешь так говорить? Она принадлежала Салливану. Сейчас она с тобой только потому, что видит в тебе что-то от него. Думаешь, она в тебя влюблена? Это не так. Она влюблена в ту часть Салливана, которую ты представляешь, и это в конце концов уничтожит ее.»
Если бы я не был так уверен в любви Уиллоу, то потерял бы ее в тот же момент. Вместо этого я сосредоточился на тепле в груди, которое росло каждый раз, когда я думал о ней.
«Вы не правы, но это не мое дело - говорить о чувствах Уиллоу. Я могу говорить только о том, что она рассказала мне, и о том, что я чувствую по отношению к вашей дочери. Я здесь не для того, чтобы спорить о Салливане. Я любил его больше, чем вы когда-либо могли, и буду носить его потерю с собой каждый день до конца жизни.»
«По крайней мере, он заслуживал ее», - бросил он мне в лицо, его голос повысился. «Он никогда ее не обижал. Никогда не ввязывался в драки. Никогда не покрывал свое тело татуировками и не поджигал проклятые здания! И он точно спрашивал моего разрешения, когда хотел встречаться с Уиллоу. Он пришел ко мне как мужчина, с ясными намерениями и честным сердцем, потому что знал, что она из тех девушек, которые уважают эти традиции!» Он ткнул пальцем в мою сторону.
Я сдвинулся с места, уперся руками в стойку и сжал ее верхнюю часть.
«Я даже не знаю, с чего начать. Наверное, с самого
