Тарас Шевченко та його доба. Том 2 - Рем Георгійович Симоненко

голос Украины отозвался в Московщине, когда по смерти царя Александра русские хотели изгнать царя и дворянство уничтожить, учредить республику и всех славян соединить с нею по образу божественных ипостасей неразделимо и несмесимо; а этого Украина хотела и домогалась почти за 200 лет перед тем. И не допустил до этого деспот: одни кончили жизнь на виселице, других замучили в рудокопиях, третьих отдали на убой черкесам. И царствует деспот над тремя славянскими народами; правит ими посредством немцев, заражает, калечит, уничтожает добрую породу славянскую, но ничего он не сделает, ибо голос Украины не умолкнет»467.

Таким образом, работа Семевского была опубликована почти полностью, но уже после выхода её из печати цензурой были исключены целиком III и IV главы данной работы, излагающие содержания «Закона божия» и ход следствия в III Отделении; но это было сделано с некоторым опозданием, так как часть номеров журнала увидела свет без соответствующих цензурных манипуляций (так в Московской государственной публичной исторической библиотеке имеются экземпляры журнала, сохранившие полностью эти главы). В. И. Семевский является по существу первым и, пожалуй, до сих пор единственным исследователем Кирилло-Мефодиевского общества. Он впервые подошёл к изучению истории Кирилло-Мефодиевского общества на основе анализа следственных материалов III Отделения. Его монография «Кирилло-Мефодиевское общество 1846 – 1847 гг.», полностью опубликованная в 1918 г. редакцией журнала «Голос минувшего», до сих пор является наиболее крупной работой о Кирилло-Мефодиевском обществе.

Работа написана на основе ознакомления с главными материалами, а также и всей литературой вопроса; однако, по не зависящим от автора обстоятельствам, целиком со всеми материалами следственного дела он знаком не был. Надо думать, что и получаемые им материалы из III Отделения были копиями, так как ряд замечаний гр. Орлова на полях следственного дела, имеющих довольно существенное значение, не был ему известен. Нам представляется, что исследователь не имел возможности ознакомиться полностью с делами Андрузского, Кулиша и Савича. Всё это вполне естественно обнаруживает наличие ряда пробелов, что несколько снижает её общую значимость. Работа носит почти исключительно описательный характер, это является, безусловно, одним из основных недостатков её. Этого не отрицает и сам автор: «В настоящее время я не ставлю своей целью такое исследование (всестороннее. – П. З.), так как по причинам, от меня не зависящим, я не мог ознакомиться со всем делопроизводством по этому вопросу», – говорит в начале своей работы В. И. Семевский.

Анализируя эту работу, нельзя забывать об общей исторической концепции Семевского, являвшегося представителем субъективно-исторической школы позднего народничества. Многие ошибочные положения этой школы мы можем найти и в разбираемой нами работе Семевского. Однако, несмотря на это, значимость данной монографии велика: это первая работа, в которой даётся последовательное (пускай неполное) изложение событий, связанных с деятельностью Общества, а также показаны основные моменты следствия.

В. И. Семевский удачно разрешает ряд проблем: подробно излагая общественнополитические взгляды Шевченко, совершенно правильно подчёркивает независимость этих взглядов от кирилло-мефодиевцев и даже, наоборот, обратное влияние Шевченко на Костомарова и других. «Очевидно, не историк влёк поэта к более радикальным взглядам, а поэт – историка», – говорит Семевский.

Далее автор подробно излагает устав Общества и основной программный документ «Закон божий», причём исследует вопрос о происхождении его, совершенно правильно отрицает прямую зависимость «Закона божего» от сочинения Мицкевича «Книга народа польского и пилигримства польского», соглашаясь лишь с тем, что здесь мы имеем косвенное влияние, а отнюдь не копирование, как пытаются утверждать некоторые более поздние исследователи.

Вопросы об идейных предшественниках кирилло-мефодиевцев автор разрешает в основном правильно, пытаясь установить идейную связь Кирилло-Мефодиевского общества с декабристским Обществом соединённых славян, а также с масонской ложей Соединённых славян, существовавшей на Украине с 1818 г.

В. И. Семевский аргументирует это сходством программных положений Общества соединённых славян и Кирилло-Мефодиевского общества – стремлением тех и других объединить славян в славянскую демократическую республику. Известную общность устанавливает Семевский между конституцией Никиты Муравьёва и программными положениями Общества. Кроме того, Семевский указывает на интерес, проявлявшийся членами Общества к движению декабристов. Подтверждением этого является тот факт, что у Костомарова был найден на столе номер «Русского инвалида», в котором были напечатаны официальные сведения о деле декабристов.

Однако наряду с этими положительными моментами, нельзя не остановиться на ряде неправильных положений, обуславливающихся общей субъективно-исторической концепцией автора. Рассматривая социально-политические взгляды Общества, он не связывает их с конкретно-исторической обстановкой. Отсутствует классовый анализ идеологии Общества. Автор совершенно игнорирует оценку правительством деятельности Общества, хотя для ответа на этот вопрос он и располагал необходимыми материалами. Автор не объясняет, почему правительство, имея программные документы Общества, а отсюда зная его истинные цели, вдруг признаёт правильность показаний Белозерского в отношении политических идеалов Общества, заключавшихся якобы в стремлении объединить всех славян под скипетром государя российского. Он как бы не замечает этого противоречия. Больше того, автор излагает без комментариев рассказ Костомарова «о добром и порядочном» управляющем I экспедицией III Отделения Попове, «помогавшем» ему и Белозерскому составить показания, соответствующие их интересам. В этом вопросе автор делает шаг назад по сравнению с разбиравшейся нами выше его же статьёй «Н. И. Костомаров» (1886 г.), где совершенно справедливо была подвергнута сомнению «бескорыстность» Попова»468.

Матеріали «Журналу слідства III Відділу в справі Кирило-Мефодіївського товариства»

Cаме тому попередні неузгодженості шевченкознавства доводиться пояснювати тривалою вимушеністю писати про Шевченка та Кирило-Мефодіївське товариство, не маючи достатньої документальної бази, зокрема, належного наукового забезпечення аутентичних матеріалів жандармського слідства й розправи над більшою частиною його членів – з одного боку, та поведінки Тараса Григоровича після арешту та під час слідства й суду – з другого. Саме через це недостатньо документовані припущення авторів давніх повідомлень вимагають сьогодні більшого чи меншого, значного або часткового корегування. Воно має здійснюватись на підставі довгоочікуваних документальних даних, які побачили світ у виданому порівняно недавно солідному науковому тритомнику «Кирило-Мефодіївське товариство»469.

Але дослідники470, на превеликий жаль, не використали належним чином надзвичайно показовий і доказовий «Журнал слідства III Відділу в справі Кирило-Мефодіївського товариства».

Журнал «Об Украино-Славянском обществе» від 17 березня починається вказівкою на те, що: «Было получено отношение г-на генерал-адъютанта Бибикова о доносе студента Киевского университета Петрова471, что существует Славянское общество, стремящееся как к соединению всех славян, так и к учреждению в России республиканского правления». На полях поряд з цими рядками керуючий ІІІ Відділенням жандармський генераллейтенант Л. Дубельт, який старанно вів цей архівний документ, зробив красномовну примітку: «По мере составления сего журнала его величество изволил читать оный. Того же числа это отношение было доложено государю наследнику цесаревичу и получено повеление