Українська література » Класика » Отверженные 2 том - Гюго

Отверженные 2 том - Гюго

Читаємо онлайн Отверженные 2 том - Гюго
мы можем, к нашему великому удовольствию, назвать «глубиной комнаты».

Там находилась его постель.


Постель у Гавроша была настоящая, с тюфяком, с одеялом, в алькове, под пологом.


Тюфяком служила соломенная циновка, одеялом - довольно широкая попона из грубой серой шерсти, очень теплая и почти новая. А вот что представлял собой альков.


Три довольно длинные жерди, воткнутые - две спереди, одна сзади - в землю, то есть в гипсовый мусор, устилавший брюхо слона, и связанные веревкой на верхушке, образовывали нечто вроде пирамиды. На ней держалась сетка из латунной проволоки, которая была просто-напросто наброшена сверху, но, искусно прилаженная и привязанная железной проволокой, целиком охватывала все три жерди. Ряд больших камней вокруг этой сетки прикреплял ее к полу, так что нельзя было проникнуть внутрь. Эта сетка была не чем иным, как полотнищем проволочной решетки, которой огораживают птичьи вольеры в зверинцах. Постель Гавроша под этой сетью была словно в клетке. Все вместе походило на чум эскимоса.


Эта сетка и служила пологом.


Гаврош отодвинул в сторону камни, придерживавшие ее спереди, и два ее полотнища, прилегавшие одно к другому, раздвинулись.


- Ну, малыши, на четвереньки! - скомандовал Гаврош.


Он осторожно ввел своих гостей в клетку, затем ползком пробрался вслед за ними, подвинул на место камни и плотно закрыл отверстие.


Все трое растянулись на циновке.


Дети, как ни были они малы, не могли бы выпрямиться во весь рост в этом алькове. Гаврош все еще держал в руке «погребную крысу».


- Теперь, - сказал он, - дрыхните! Я сейчас потушу мой канделябр.


- А это что такое, сударь? - спросил старший, показывая на сетку.


- Это от крыс, - важно ответил Гаврош. - Дрыхните!


Все же он счел нужным прибавить несколько слов в поучение младенцам:


- Эти штуки из Ботанического сада. Они для диких зверей. Тамыхъесь (там их есть) целый набор. Тамтольнада (там только надо) перебраться через стену, влезть в окно и проползти под дверь. И бери этого добра сколько хочешь.


Сообщая им все эти сведения, он в то же время закрывал краем одеяла самого младшего.


- Как хорошо! Как тепло! - пролепетал тот.


Гаврош устремил довольный взгляд на одеяло.


- Это тоже из Ботанического сада, - сказал он. - У обезьян забрал.


Указав старшему на циновку, на которой он лежал, очень толстую и прекрасно сплетенную, он сообщил:


- А это было у жирафа.


И, помолчав, продолжал:


- Все это принадлежало зверям. Я у них отобрал. Они не обиделись. Я им сказал: «Это для слона».


Снова помолчав, он заметил:


- Перелезешь через стену, и плевать тебе на начальство. И дело с концом.


Мальчики изумленно, с боязливым почтением взирали на этого смелого и изобретательного человечка. Бездомный, как они, одинокий, как они, слабенький, как они, но вместе с тем изумительный и всемогущий, с физиономией, на которой гримасы старого паяца сменялись самой простодушной, самой очаровательной детской улыбкой, он казался им сверхъестественным существом.


- Сударь! - робко сказал старший. - А разве вы не боитесь полицейских?


- Малыш! Говорят не «полицейские», а «фараоны»! - вот все, что ответил ему Гаврош.


Младший смотрел широко открытыми глазами, но ничего не говорил. Так как он лежал на краю циновки, а старший посредине, то Гаврош подоткнул ему одеяло, как это сделала бы мать, а циновку, где была его голова, приподнял, положив под нее старые тряпки, и устроил таким образом малышу подушку. Потом он обернулся к старшему:


- Ну как? Хорошо тут?


- Очень! - ответил старший, взглянув на Гавроша с видом спасенного ангела.


Бедные дети, промокшие насквозь, начали согреваться.


- Кстати, - снова заговорил Гаврош, - почему это вы давеча плакали?


И, показав на младшего, продолжал:


- Такой карапуз, как этот, пусть его; но взрослому, как ты, и вдруг реветь - это совсем глупо; точь-в-точь теленок.


- Ну да! - ответил тот. - Ведь у нас не было квартиры, и некуда было деваться.


- Птенцы! - заметил Гаврош. - Говорят не «квартира», а «домовуха».


- А потом мы боялись остаться ночью одни.


- Говорят не «ночь», а «потьмуха».


- Благодарю вас, сударь, - ответил мальчуган.


- Послушай, - снова заговорил Гаврош, - никогда не нужно хныкать из-за пустяков. Я буду о вас заботиться. Ты увидишь, как нам будет весело. Летом пойдем с Наве, моим приятелем, в Гласьер, будем там купаться и бегать голышом по плотам у Аустерлицкого моста, чтобы побесить прачек. Они кричат, злятся, если бы ты знал, какие они потешные! Потом мы пойдем смотреть на человека-скелета. Он живой. На Елисейских полях. Он худой, как щепка, этот чудак. Пойдем в театр. Я вас поведу на Фредерика Леметра. У меня бывают билеты, я знаком с актерами. Один раз я даже играл. Мы были тогда малышами как вы, и бегали под холстом, получалось вроде моря. Я вас определю в мой театр. И мы посмотрим с вами дикарей. Только это не настоящие дикари. На них розовое трико, видно, как оно морщится, а на локтях заштопано белыми нитками. Затем мы отправимся в оперу. Войдем туда вместе с клакерами. Клака в опере очень хорошо налажена. Ну, на бульвары-то я, конечно, не пошел бы с клакерами. В опере, представь себе, есть такие, которым платят по двадцать су, но это дурачье. Их называют затычками. А еще мы пойдем смотреть, как гильотинируют. Я вам покажу палача. Он живет на улице Маре. Господин Сансон. У него на дверях ящик для писем. Да, мы можем здорово развлечься! В это время на палец Гавроша упала капля смолы; это вернуло его к действительности.


- А, черт! - воскликнул он. - Фитиль-то кончается! Внимание! Я не могу тратить больше одного су в месяц на освещение. Если уж лег, так спи. У нас нет времени читать романы господина Поль де Кока. К тому же свет может пробиться наружу сквозь щель наших ворот, и фараоны его заметят.


- А потом, - робко вставил старший, осмеливавшийся разговаривать с Гаврошем и отвечать ему, - уголек может упасть на солому, надо быть осторожнее, чтобы не сжечь дом.


- Говорят не «сжечь дом», а «подсушить мельницу», - поправил Гаврош.


Погода становилась все хуже. Сквозь раскаты грома было слышно, как барабанил ливень по спине колосса.


- Обставили мы тебя, дождик! - сказал Гаврош - Забавно слушать, как по ногам нашего дома льется вода, точно из графина. Зима дураковата; зря губит свой товар, напрасно старается, ей не удастся нас подмочить; оттого она и брюзжит, старая водоноска.


Вслед за этим дерзким намеком на грозу, все последствия которого Гаврош в качестве философа XIX века взял на себя, сверкнула молния, столь ослепительная, что отблеск ее через щель проник в брюхо слона. Почти в то же

Відгуки про книгу Отверженные 2 том - Гюго (0)
Ваше ім'я:
Ваш E-Mail: