Великие и ценные вещи (ЛП) - Ребекка Яррос
Он стащил с моей тарелки жареную картошку и съел ее.
«Ты же знаешь, как быстро здесь распространяются слухи.»
«Ты знал, что наш отец приедет», - догадалась я.
«Это было не первое место, куда он заглянул», - подтвердил он. «Весь город в бешенстве. Я все равно планировал пообедать здесь.»
«Это объясняет поведение Женевьевы», - заметила Чарити, шлепнув Гида по руке, когда он потянулся за одной из ее порций картофеля фри.
«Закажи себе сам.»
«Я заказал. Просто жду... А вот и он.»
Он кивнул в сторону двери.
Кэмден просканировал комнату, нашел Гидеона, а затем меня. Его бейсбольная кепка была низко надвинута на брови, как и джинсы на бедрах. Бедра, которые я обхватила своими ногами на прошлой неделе.
А теперь мое лицо горело.
«Держи эмоции при себе», - пробормотала Чарити.
И тут я заметила, что ни одна душа не говорит ни за одним из двадцати столиков. Все они наблюдали за Кэмом. Наверное, лучше было бы сказать «пялились.»
Кэм тоже заметил это, потому что его подбородок поднялся, когда он зашагал по полу.
Отец встал на его пути, и мое сердце замерло вместе с шагами Кэма, когда его кулак сжался, но он засунул большие пальцы в задние карманы. Все может пойти очень плохо, и если Кэм выйдет из себя, он никогда не выиграет свой иск.
«Если ты это сделаешь, папа тебя не простит», - прошептала Чарити.
Я посмотрела на нее и поняла, что встала.
«Ты уверена в том, что сказала раньше?»
Она посмотрела на папу и Кэма.
«Да. Уверена.»
«Тогда я могу с этим справиться.»
Папа воспитывал меня так, чтобы я была на стороне добра, чего бы это ни стоило. Он просто не понимал, что на этот раз не прав.
Она сглотнула, затем быстро кивнула.
Их слова все еще звучали приглушенно, когда я пересекала клетчатый пол закусочной, но тон был понятен. Папа был в ярости. Кэм был в том пугающем спокойствии, которое обычно наступает перед тем, как он что-то разрушит.
«Эй, мы ждали тебя», - сказала я Кэму, встретившись взглядом с ними обоими. «Мы в конце зала.»
Глаза Кэма нашли мои, и будь я кем-то другим, я бы вздрогнула от того, что увидела. Это был не тот парень, который вез меня домой на снегоходе, и не тот, который целовал меня на кухне. Это был Кэм, который убивал людей, и меня наконец-то осенило, насколько близко к поверхности жила эта его часть, едва державшаяся на привязи. Я не была уверена, что ему есть дело до кого-то или чего-то - даже до меня.
Он ожидал, что я отступлю, вот что означал этот взгляд.
«Я оставила тебе место рядом со мной.»
Я протянула руку ладонью вверх и стала ждать.
Теперь выбор был за ним. Я отказывалась смотреть на кого-либо еще и даже думать о возможном унижении, которому я только что подверглась. Унижение, которому подверг бы меня Кэм, если бы мы были вместе тем летом перед его отъездом на службу. Я не сводила с него глаз и не убирала руку. Что-то подсказывало мне, что как только я потеряю зрительный контакт, он взорвется.
«Уиллоу, - предупредил папа.
«Кэм», - прошептала я.
С каждой секундой ожидания моя рука становилась все тяжелее от возможного разочарования.
Он посмотрел на моего отца, и мое сердце сжалось.
Но его рука взяла мою и показалась мне легче, чем пустота, которую я держала, несмотря на ее тяжесть.
«Судья Брэдли», - тихо сказал Кэм на прощание.
Он двинулся, встав между мной и папой, и направился к кабинке.
«Уиллоу», - позвал отец, и это было не тихо.
Я приостановилась, понимая, что перчатки сняты.
Но все равно оглянулась.
«Что бы сказал Салливан?»
Он не нанес ни одного удара - он выстрелил прямо в сердце, и оно разбилось вдребезги. Мое дыхание сбилось, а рука Кэма крепко сжала мою.
«Я не знаю, папа. Но я обязательно спрошу его, когда увижу в следующий раз.»
Я была лицом к стенке и ставила одну ногу перед другой, пока не оказалась возле стены, а Кэм не загородил собой остальную часть закусочной.
Он поднял руку, затем обхватил мое плечо и притянул меня к себе. Это не было романтическим жестом, хотя все, наверное, именно так и подумали. Это была настоящая поддержка.
Я сосредоточилась на запахе Кэма, мятном и сосновом, и попыталась засунуть все остальное, что только что произошло, в коробку, чтобы изучить позже. Попыталась, но не совсем получилось. На самом деле отец просто использовал Салливана против меня. Против Кэма.
«Что только что произошло?», - спросил Гидеон.
«Уиллоу приняла не ту сторону, которая нравилась папе.»
Глаза Чарити заблестели, и она улыбнулась мне слабой, дрожащей улыбкой.
«Ты в порядке?»
Я кивнула, но движение было быстрым.
«Улыбнись», - приказала она, когда ее собственные глаза стали ярче. «Каждый язык здесь будет болтать, так что не смей позволить папе победить. Только не в этом случае. Улыбнись. Это лучшая броня, которая у тебя есть.»
Я так и сделала, но, судя по тому, что Гидеон сморщился, успеха это не принесло.
«Как долго, по-твоему, твой отец сможет оставаться в ярости из-за такого?»
Гидеон кивнул в сторону того места, где папа объявил мне открытую войну, а затем украл еще одну порцию жареной картошки.
«Сколько времени ему понадобится, чтобы простить, что одна из его дочерей пошла против его прямого желания настолько публично, насколько это возможно?», - спросила Чарити.
«Да», - уточнил Гидеон.
«Она даст тебе знать, когда это наконец произойдет.»
Я криво улыбнулась.
«Аминь», - согласилась она, и наш смех стал настоящим.
Рука Кэма крепко обхватила меня, и я прижалась к нему.
«Все в порядке, сестренка. Для тебя найдется место за столом для черных овец. Правда, Кэм?»
«Место найдется везде, где ты захочешь, Уиллоу.»
Он положил свой подбородок мне на макушку.
«С ирисками?»
Он потянулся к моему молочному коктейлю и сделал глоток, немного удивившись.
«Нет. Это соленая карамель. Удивлен?»
Он посмотрел на меня сверху вниз, и взгляд моего Кэма вернулся в эти глубокие коричневые глубины.
«Определенно не то, чего я ожидал.»
«В хорошем смысле?»
Я прошептала так, чтобы только он мог это услышать.
Его брови на секунду сошлись, а затем он наклонился и поцеловал меня в лоб.
«В самом лучшем.»
...
Три дня спустя
