Тарас Шевченко та його доба. Том 2 - Рем Георгійович Симоненко

взял несчастную к себе в наложницы, пощадив для неё семилетнего её брата. Вдова майора Веловского, бежавшая из Рассыпной, также находилась в Татищевой: её удавили. Все офицеры были повешены. Несколько солдат и башкирцев выведены в поле и расстреляны картечью. Прочие острижены показацки и присоединены к мятежникам. Тринадцать пушек достались победителям.

Известия об успехах Пугачёва приходили в Оренбург одно за другим. Едва Веловский успел донести о взятии Илецкого городка, уже Харлов доносил о взятии Рассыпной; вслед за тем Билов из Татищевой извещал о взятии Ново-Озёрной; майор Крузе из Чернореченской, о пальбе, происходящей под Татищевой. Наконец (28 сентября) триста человек татар, насилу собранные и отправленные к Татищевой, возвратились с дороги с известием об участи Билова и Елагина. Рейнсдорп, испуганный быстротою пожара, собрал совет из главных оренбургских чиновников, и следующие меры были им утверждены:

1. Все мосты через Сакмару разломать и пустить вниз по реке.

У польских конфедератов, содержащихся в Оренбурге, отобрать оружие и отправить их в Троицкую крепость под строжайшим присмотром. (Показове свідчення антиімперської спрямованості противників Катерини ІІ. – Автори.)

2. Разночинцам, имеющим оружие, назначить места для защищения города, отдав их в распоряжение обер-коменданту, генерал-майору Валленштерну; прочим находиться в готовности в случае пожара и быть под начальством таможенного директора Обухова.

3. Сентовских татар перевести в город.

4. Артиллерию отдать в распоряжение действительному статскому советнику Старову-Милюкову, служившему некогда в артиллерии.

Сверх того Рейнсдорп, думая уже о безопасности самого Оренбурга, приказал оберкоменданту исправить городские укрепления и привести в оборонительное состояние.

Гарнизонам же малых крепостей, ещё не взятых Пугачёвым, велено было идти в Оренбург, зарывая или потопляя тяжести и порох.

Из Татищевой, 29 сентября, Пугачёв пошёл на Чернореченскую. В сей крепости оставалось несколько старых солдат при капитане Нечаеве, заступившем место коменданта, майора Крузе, который скрылся в Оренбург. Они сдались без сопротивления. Пугачёв повесил капитана по жалобе крепостной его девки.

Пугачёв, оставя Оренбург вправе, пошёл к Сакмарскому городку, коего жители ожидали его с нетерпением. 1-го октября, из татарской деревни Каргале, поехал он туда в сопровождении нескольких казаков. Очевидец описывает его прибытие следующим образом:

«В крепости у станичной избы постланы были ковры и поставлен стол с хлебом и солью. Поп ожидал Пугачёва с крестом и с святыми иконами. Когда въехал он в крепость, начали звонить колокола; народ снял шапки, и когда самозванец стал сходить с лошади, при помощи двух из его казаков, подхвативших его под руки, тогда все пали ниц. Он приложился к кресту, хлеб и соль поцеловал и, сев на уготовленный стул, сказал: «Вставайте, детушки». Потом все целовали его руку. Пугачёв осведомился о городских казаках. Ему отвечали, что иные на службе, другие с их атаманом, Данилом Донским, взяты в Оренбург, и что только двадцать человек оставлены для почтовой гоньбы, но и те скрылись. Он обратился к священнику и грозно приказал ему отыскать их, промолвя: «Ты поп, так будь и атаман; ты и все жители отвечаете мне за них своими головами». Потом поехал он к атаманову отцу, у которого был ему приготовлен обед. «Если б твой сын был здесь, – сказал он старику, – то наш обед был бы высок и честен: но хлеб-соль твоя помрачилась. Какой он атаман, коли место своё покинул?» – После обеда, пьяный, он велел было казнить хозяина; но бывшие при нём казаки упросили его; старик был только закован и посажен на одну ночь в станичную избу под караул. На другой день сысканные казаки представлены были Пугачёву. Он обошёлся с ними ласково и взял с собою. Они спросили его: сколько прикажет взять припасов? «Возьмите, – отвечал он, – краюшку хлеба; вы проводите меня только до Оренбурга». В сие время башкирцы, присланные от оренбургского губернатора, окружили город. Пугачёв к ним выехал и без бою взял всех в своё войско».

В тридцати верстах от Сакмарского городка находилась крепость Пречистенская. Лучшая часть её гарнизона была взята Биловым на походе его к Татищевой. Один из отрядов Пугачёва занял её без сопротивления. Офицеры и гарнизон вышли навстречу победителям. Самозванец по своему обыкновению принял солдат в своё войско и в первый раз оказал позорную милость офицерам.

Пугачёв усиливался: прошло две недели со дня, как явился он под Яицким городком с горстью бунтовщиков, и уж он имел до трёх тысяч пехоты и конницы. Семь крепостей были им взяты или сдались ему. Войско его с часу на час умножалось неимоверно.

Он решился пользоваться счастием и 3 октября, ночью, под Сакмарским городком перешёл реку через мост, уцелевший вопреки распоряжением Рейнсдорпа, и потянулся к Оренбургу58.

Глава третия

Оренбургские дела принимали худой оборот. С часу на час ожидали общего возмущения яицкого войска, башкирцы, взволнованные своими старшинами (которых Пугачёв успел задарить верблюдами и товарами, захваченными у бухарцев), начали нападать на русские селения и кучами присоединяться к войску бунтовщиков. Служивые калмыки бежали с форпостов. Мордва, чуваши, черемисы перестали повиноваться русскому начальству. Господские крестьяне явно оказывали свою приверженность самозванцу, и вскоре не только Оренбургская, но и пограничные с нею губернии пришли в опасное колебание.

Губернаторы, казанский – фон Брандт, сибирский – Чичерин и астраханский – Кречетников, вслед за Рейнсдорпом, известили государственную Военную коллегию о яицких происшествиях. Императрица с беспокойством обратила внимание на возникающее бедствие. Тогдашние обстоятельства сильно благоприятствовали беспорядкам. Войска отовсюду были отвлечены в Турцию и в волнующуюся Польшу. Строгие меры, принятые по всей России для прекращения недавно свирепствовавшей чумы, производили в черни общие негодования. Рекрутский набор усиливал затруднения. Повелено было нескольким ротам и эскадронам из Москвы, Петербурга, Новгорода и Бахмута следовать в Казань. Начальство над ними поручено генерал-майору Кару, отличившемуся в Польше строгим исполнением предписаний начальства. Он находился в Петербурге, при приёме рекрут. Ему велено было сдать свою бригаду генерал-майору Нащокину и спешить к местам, угрожаемым опасностию. К нему присоединили генерал-майора Фреймана, уже усмирявшего раз яицкое войско и хорошо знавшего театр новых беспорядков. Начальникам окрестных губерний велено было с их стороны делать нужные распоряжения. Манифестом от 15 октября правительствоо объявляло народу о появлении самозванца, увещевая обольщённых отстать заблаговременно от преступного заблуждения.

Обратимся к Оренбургу.

В сём городе находилось до трёх тысяч войска и до семидесяти орудий. С таковыми средствами можно и должно было уничтожить мятежников. К несчастию, между военными начальниками не было ни одного, знавшего своё дело. Оробев с самого начала, они дали время Пугачёву усилиться и лишили себя средств к наступательным действиям. Оренбург претерпел бедственную осаду,