Отверженные 2 том - Гюго
Читатель помнит, конечно, что Мариус отдал ему ключ от входной двери.
Жавер подоспел как раз вовремя.
Испуганные бандиты схватились за оружие, брошенное ими где попало при попытке бежать. Через минуту эти страшные люди, все семеро, уже стояли в оборонительной позиции, один с топором, другой с ключом, третий с палкой, остальные - кто со щипцами, кто с клещами, кто с молотом, а Тенардье - сжимая в руке нож. Жена его подняла большой камень, который валялся в углу у окна и служил скамейкой ее дочерям.
Жавер снова надел на голову шляпу и, скрестив руки, засунув трость под мышку, не вынимая шпаги из ножен, сделал два шага вперед.
- Стой, ни с места! - крикнул он. - Через окно не лазить. Выходить через дверь. Так оно будет лучше. Вас семеро, нас пятнадцать. Нечего зря затевать потасовку, давайте по-хорошему.
Гнус вынул спрятанный за пазухой пистолет и вложил его в руку Тенардье, шепнув ему на ухо:
- Это - Жавер. Ты как хочешь, а я в него стрелять не могу.
- Плевать я на него хотел, - ответил Тенардье.
- Ну что ж, стреляй.
Тенардье взял пистолет и прицелился в Жавера.
Жавер, находившийся в трех шагах от Тенардье, пристально взглянул на него и сказал:
- Не стреляй. Все равно даст осечку.
Тенардье спустил курок. Пистолет дал осечку.
- Я ведь тебе говорил, - заметил Жавер.
Гнус бросил к ногам Жавера палку.
- Ты, видно, сам дьявол! Сдаюсь.
- А вы? - обратился Жавер к остальным бандитам.
- Мы тоже, - последовал ответ.
- Вот это дело, вот это правильно. Ведь я же говорил - надо по-хорошему, - спокойно добавил Жавер.
- Я прошу одного, - снова заговорил Гнус, - пусть не лишают меня курева, пока буду сидеть в одиночке.
- Хорошо, - ответил Жавер.
Тут он обернулся и крикнул в дверь:
- Войдите!
Постовые, с саблями наголо, и полицейские, вооруженные кастетами и короткими дубинками, ввалились в комнату на зов Жавера. Бандитов связали. От такого скопления людей в логове Тенардье, освещенном только свечой, стало совсем темно.
- Всем наручники! - распорядился Жавер.
- А ну, подойдите! - раздался вдруг чей-то, не мужской, но и не женский, голос.
Это рычала тетка Тенардье, загородившаяся в углу у окна.
Полицейские и постовые отступили.
Она сбросила с себя шаль, но осталась в шляпе. Муж, скорчившись за ее спиной, почти исчезал под упавшей шалью, а жена прикрывала его своим телом и, подняв обеими руками над головой булыжник, раскачивала им, словно великанша, собирающаяся швырнуть утес.
- Берегитесь! - крикнула она.
Все попятились к выходу. Середина чердака сразу опустела.
Тетка Тенардье взглянула на бандитов, давших себя связать, и хриплым, гортанным голосом пробормотала:
- У-у, трусы!
Жавер усмехнулся и пошел прямо в опустевшую часть комнаты, находившуюся под неусыпным наблюдением супруги Тенардье.
- Не подходи! Не то расшибу! - завопила она.
- Экий гренадер! - сказал Жавер. - Ну, мамаша, хоть у тебя борода, как у мужчины, зато у меня когти, как у женщины.
И он продолжал идти вперед.
Растрепанная, страшная тетка Тенардье расставила ноги, откинулась назад и с бешеной силой запустила камнем в голову Жавера. Жавер пригнулся. Камень перелетел через него, ударился в заднюю стену, отбив от нее громадный кусок штукатурки, затем рикошетом, от угла к углу, пересек все, к счастью, теперь почти пустое, помещение и упал, совсем уже на излете, к ногам Жавера.
В одну минуту Жавер очутился возле четы Тенардье. Одна из огромных его ручищ опустилась на плечо супруги, другая на голову супруга.
- Наручники! - крикнул он.
Полицейские гурьбой бросились к нему, и приказание Жавера было исполнено.
Это сломило тетку Тенардье. Взглянув на свои закованные руки и на руки мужа, она упала на пол и, рыдая, воскликнула:
- Дочки, мои дочки!
- Они за решеткой, - объявил Жавер.
Тем временем полицейские заметили и растолкали спавшего за дверью пьяницу.
- Уже успели управиться, Жондрет? - пробормотал он спросонья.
- Да, - ответил Жавер.
Шестеро бандитов стояли теперь связанные; впрочем, они все еще походили на привидения, трое сохраняли свою черную размалевку, трое других - маски.
- Масок не снимать, - распорядился Жавер. Он окинул всю компанию взглядом, точно Фридрих II, производящий смотр на потсдамском параде, и, обращаясь к трем «трубочистам», бросил:
- Здорово, Гнус! Здорово, Башка! Здорово, Два Миллиарда!
Затем, повернувшись к трем маскам, приветствовал человека с топором:
- - Здорово Живоглот!
Человека с палкой:
- Здорово, Бабет!
А чревовещателя:
- Здравия желаю, Звенигрош!
Тут Жавер заметил пленника, который с момента прихода полицейских не проронил ни слова и стоял опустив голову.
- Отвяжите господина, и не уходить! - приказал он.
Потом он с важным видом сел за стол, на котором еще стояли свеча и чернильница, вынул из кармана лист гербовой бумаги и приступил к допросу.
Написав первые строчки, состоящие из одних и тех же условных выражений, он поднял глаза.
- Подведите господина, который был связан этими господами.
Полицейские огляделись.
- В чем дело? Где же он? - спросил Жавер.
Но пленник бандитов, - г-н Белый, г-н Урбен Фабр, отец Урсулы или Жаворонка, - исчез.
Дверь охранялась, а про окно забыли. Почувствовав себя свободным, он воспользовался шумом, суматохой, давкой, темнотой, минутой, когда внимание от него было отвлечено, и, пока Жавер возился с протоколом, выпрыгнул в окно.
Один из полицейских подбежал и выглянул на улицу. Там никого не было видно.
Веревочная лестница еще покачивалась.
- Экая чертовщина! - процедил сквозь зубы Жавер - Видно, этот был почище всех.
Глава двадцать вторая.
Малыш, плакавший во второй части нашей книги
На другой день после описанных событий, происшедших в доме на Госпитальном бульваре, какой-то мальчик шел по правой боковой аллее бульвара, направляясь, по-видимому, от Аустерлицкого моста к заставе Фонтенебло. Уже совсем стемнело. Это был бледный, худой ребенок, в лохмотьях, одетый, несмотря на февраль, в холщовые панталоны; он шел. распевая во все горло.
На углу Малой Банкирской улицы сгорбленная старуха при свете фонаря рылась в куче мусора. Проходя мимо, мальчик толкнул ее и тотчас же отскочил.
- Вот тебе раз! - крикнул он. - А я-то думал, что это большущая-пребольшущая собака!
Слово «пребольшущая» он произнес, как-то особенно насмешливо его отчеканивая, что довольно точно можно передать с помощью
