Отверженные 2 том - Гюго
Однажды утром мадмуазель Жильнорман - старшая при всей невозмутимости своего характера вернулась к себе крайне возбужденная. Мариус опять просил деда разрешить ему куда-то ненадолго уехать, добавив, что хочет отправиться сегодня вечером. «Поезжай!» - ответил дед, а про себя, многозначительно подняв брови, буркнул: «Повадился таскаться по ночам». Мадмуазель Жильнорман поднялась в свою комнату крайне заинтригованная, бросив на лестнице в знак негодования: «Это уж чересчур!», а в знак удивления: «Куда же в самом деле он ездит?» Она заподозрила, что здесь не без какой-нибудь предосудительной сердечной истории, что здесь не без женщины, не без свидания, не без тайны, и была не прочь сунуть сюда свой оседланный очками нос. Любовный секрет - не менее лакомый кусочек, чем свежеиспеченная сплетня, и святые души не прочь его отведать. В тайниках ханжества всегда найдется запас любопытства к амурным делам.
Итак, она томилась смутным вожделением узнать, что это за романтическое приключение.
Дабы отвлечься от этого несколько непривычно волновавшего ее чувства любопытства, она прибегла к помощи своих талантов и принялась выводить бумажными нитками по бумажной материи фестоны, вышивая один из распространенных узоров эпохи Империи и Реставрации, с многочисленными кружками вроде каретного колеса. Работа была скучная, работница угрюмая. Она провела в своем кресле несколько часов, как вдруг дверь отворилась. Мадмуазель Жильнорман подняла нос; перед ней стоял, приветствуя ее по всем правилам воинского устава, поручик Теодюль. Она вскрикнула от радости. Можно быть старухой, недотрогой, богомолкой, тетушкой и все-таки испытывать удовольствие, видя у себя в комнате улана.
- Ты здесь, Теодюль! - воскликнула она.
- Проездом, тетушка.
- Поцелуй же меня!
- Рад стараться! - отвечал Теодюль и расцеловался с ней.
Тетушка Жильнорман подошла к секретеру и открыла его.
- Ну, уж недельку-то ты у нас погостишь?
- Уезжаю нынче же вечером, тетушка.
- Не может быть!
- Совершенно точно.
- Теодюль, дружок, прошу тебя, останься!
- Сердце говорит «да», а устав - «нет». Дело в следующем. Нас переводят в другой гарнизон. Мы стояли в Мелуне, а нас посылают в Гайон. Из старого гарнизона в новый надо ехать через Париж. Я и сказал себе: «Дай-ка повидаюсь с тетушкой».
- Вот тебе за труды.
Она вложила ему в руку десять луидоров.
- Вы хотите сказать, за удовольствие, дорогая тетушка.
Теодюль опять поцеловал ее, и она испытала приятное ощущение, когда галуны его мундира царапнули ей шею.
- Ты едешь с полком, на коне? - спросила она.
- Нет, тетушка. Мне хотелось во что бы то ни стало повидать вас. Я получил разрешение. Денщик ведет мою лошадь, а я еду в дилижансе. Да, кстати, у меня к вам вопрос.
- Что такое?
- Разве мой кузен Мариус Понмерси тоже куда-то уезжает?
- Откуда ты знаешь? - воскликнула тетушка; ее любопытство было возбуждено.
- По приезде я пошел в контору дилижансов, чтобы оставить за собою место в карете.
- И что же?
- Оказалось, что один из пассажиров уже приходил и оставил себе место на империале. Я видел в списке отъезжающих имя этого пассажира.
- Кто же это?
- Мариус Понмерси.
- Дрянной мальчишка! - возмутилась тетка. - Нет, твоему кузену далеко до тебя, он совсем не паинька. Смотрите, что он затеял - ночевать в дилижансе!
- Как и я.
- Но ты это делаешь по обязанности, а он по своему беспутству.
- Бездельник! - бросил Теодюль.
И тут мадмуазель Жильнорман - старшую осенило. Будь она мужчиной, она, наверно, хлопнула бы себя по лбу.
- Твой кузен знает тебя? - живо спросила она.
- Нет. Я-то его видел, а он ни разу не удостоил меня вниманием.
- Значит, вы поедете вместе?
- Он - на империале, я - внутри кареты.
- Куда идет дилижанс?
- В Андели.
- Значит, Мариус туда и едет?
- Если только, как и я, не выйдет где-нибудь раньше по пути. Я сойду в Верноне, мне надо захватить гайонскую почту. А о маршруте Мариуса не имею ни малейшего представления.
- Мариус! Какое противное имя! И вздумалось же назвать его Мариусом! Вот у тебя, я понимаю, имя - Теодюль!
- Я предпочел бы, чтобы меня звали Альфредом, - заметил офицер.
- Слушай, Теодюль!
- Слушаю, тетушка.
- Слушай внимательно!
- С превеликим вниманием.
- Итак, ты слушаешь?
- Да.
- Так вот, Мариус то и дело в отлучке.
- Ай-ай-ай!
- Он куда-то ездит.
- Ого!
- Не ночует дома.
- Эге!
- Нам хотелось бы узнать, что за этим кроется.
- Какая-нибудь юбка, - проговорил со спокойствием многоопытного человека Теодюль и с затаенной насмешкой, не оставлявшей места сомнениям, добавил: - Девчонка.
- Так оно и есть! - воскликнула тетка; ей показалось, что она слышит самого Жильнормана; для нее слово «девчонка», произнесенное внучатным племянником и почти таким же тоном, каким оно произносилось двоюродным дедом, звучало особенно убедительно.
- Сделай нам одолжение, последи за Мариусом, - продолжала она. - Он тебя не знает, тебе это не составит труда. А раз уж тут замешалась девчонка, постарайся и ее увидать. Ты нам напишешь. Это позабавит дедушку.
Хотя Теодюль не имел особой охоты заниматься подобного рода слежкой, но он был глубоко растроган десятью луидорами и питал надежду, что продолжение последует. Со словами: «К вашим услугам, тетушка», он принял поручение, а про себя добавил: «Вот я и попал в дуэньи».
Мадмуазель Жильнорман расцеловала его.
- Ты-то, Теодюль, никогда не пошел бы на такие проделки. Ты повинуешься дисциплине, ты раб своих служебных обязанностей, человек чести и долга, ты не стал бы бросать семью ради свидания с какой-то тварью.
Улан скорчил довольную гримасу, словно Картуш, которого похвалили за честность.
Вечером того же дня, когда происходил описанный диалог, Мариус сел в дилижанс, не подозревая, что у него есть соглядатай. А соглядатай, наш Аргус, заснул сном праведника и всю ночь напролет прохрапел.
- Вернон! Станция Вернон! Кто едет до Вернона? - крикнул на рассвете кондуктор.
Поручик Теодюль проснулся.
- Превосходно, - в полусне пробормотал он, - мне здесь выходить.
А когда он окончательно стряхнул с себя сон и память его начала проясняться, ему вспомнилась тетка, десять луидоров и взятое им на себя обязательство представить отчет о поведении Мариуса. Это рассмешило его.
«Мариуса, может быть, давно уже и нет в дилижансе, - подумал он, застегивая мундир. - Он мог остановиться в Пуасси, в Триэле, с одинаковым успехом сойти как в Мелане, так и в Манте, если только не сошел раньше в Рольбуазе. А то, добравшись до Паси, мог свернуть налево в Эвре или направо - в Ларош - Гийон. Попробуй-ка, тетенька, угонись за ним!
