В глуши - Марко Вовчок
- Владимир Петрович, отец Павел с благодарственным молебном,- доложил, появляясь в дверях, Федосей Егорович.
- А, очень рад... Я сейчас... сейчас выйду,- отвечал Хрущов и, поправившись перед зеркалом, поспешил в залу.
При его появлении отец Павел, достававший макушкой чуть не до лепных украшений потолка, так грянул «Благословен еси Христе боже наш», что ближнее к нему окно распахнулось; дьякон, хрипевший подобно испорченному органу, согнувшийся как-то набок и походивший при прямом, как дуб, отце Павле на захиревший отросток этого дуба, беспрестанно моргал и два раза рассыпал из кадильницы угольки, которые проворный Аполлошка, предупреждая подслеповатого дьячка, сбирал с полу в горсть и выносил. Аполлошка, невзирая на свое пока безупречное при церемонии поведение, очевидно, смущал Федосея Егоровича и мешал ему выделывать с должной торжественностью земные поклоны; припав смиренно к полу лбом, он вдруг косил глаза в сторону, где стоял лукавый казачок. По правую сторону налойчика молилась, призывая на помощь всю когда-либо и где-либо подмеченную барскую грацию, Луша, а по левую, с озабоченным видом, Поля. Солнце весело било в окно, и две иволги так громко кричали у самого балкона, что Аполлошка порешил непременно поискать их гнездо и именно поискать его на четвертой от балкона липе.
Отец Павел, желая показать, что, если он понимает, как следует служить молебны старым помещикам, то понимает и то, как их следует служить молодым помещикам, справил свое дело живо. При благословении, желая показать, что ему известно и новое положение молодых помещиков не прикладываться к благословляющей деснице пастыря, он сложил пальцы мотыльком, мелькнул этими мотыльками перед Хрущовым, сложил ладони и, потирая их друг о дружку, низко поклонился.
- Как поживаете, отец Павел? - спросил Хрущов.
- Не смею роптать на творца моего, Владимир Петрович,- отвечал отец Павел,- и не ропщу; не ревную лукавствующим и не завидую творящим беззаконие…
- Садитесь, пожалуйста, отец Павел... Здравствуйте, отец дьякон... Пожалуйста, садитесь...
Хрущов раскланялся с Лушей и Полей, тоже попросил их садиться и приказал подать закуску.
- Как же вы, Владимир Петрович, изволили путешествовать по чужим краям? - начал отец Павел.
- Был в Греции,- сказал Хрущов.
- А! в Греции. И патриарха изволили видеть?
- Нет, не случалось,- отвечал Хрущов.
- А, ну что же, путешествующий не все может видеть. Путешествующий спешит. И ему это дозволяется. Страдающему недугами, к примеру говоря, разрешается в пост скоромная пища... так и тут...
Отец Павел почувствовал, что его сопоставление не выдержит, пожалуй, строгой критики, но нимало тем не сконфузился и, погладив бороду, спросил, видел ли Владимир Петрович в Риме темницу, откуда ангел вывел святого Петра.
Владимир Петрович видел и в кратких словах описал.
- Ну, а Рим как, Владимир Петрович, обширен?
Хрущов очеркнул и Рим.
Отец Павел слушал с просвещенным вниманием и вставлял свои замечания о древних христианах, жестокостях Нерона, 72 заблуждениях католической веры; но отец дьякон не проронил ни слова и вообще имел вид человека, давным-давно махнувшего рукой на всякие прошедшие, настоящие и будущие жестокости и заблуждения. Луша склоняла голову набок, сжимала губы бутончиком, тихонько ахала. Поля сидела неподвижно, как крепкий кочан на гряде, время от времени обливалась малиновым румянцем и глядела в пол.
- Прошу закусить,- сказал Хрущов, не без отрады прерывая свое описание заграничных впечатлений.
Отец Павел направился к столу, откидывая рукава подрясника, как человек, исполняющий приятную обязанность; отец дьякон, напротив, подступал к столу медленно и колеблясь, точно к какой засаде.
- А вы? - обратился Хрущов к Луше и Поле.
- Ах, нет, от всей души благодарю вас,- пропела Луша.
- Нет-с, благодарю,- пробормотала Поля.
- Отчего же?
Ах, нет, от всей души благодарна... Я пойду гулять и любоваться на цветы,- опять пропела Луша.
- Не смею настаивать,- сказал Хрущов, отходя к столу.
Эти слова поразили в самое сердце Лушу и Полю. Следуя своим правилам благовоспитанности, воспрещающей принимать приглашение, не повторенное троекратно, они никак не ожидали, что поплатятся за свои деликатные манеры. Но поправить дело было уже невозможно, и они отправились в сад.
Отец Павел выпил рюмку водки, предварительно заявив Хрущову, что это - тост за его благополучное возвращение в дом благочестивых и приснопамятных предков; затем, взяв порядочного сижка между указательными пальцами, так что хвост упирался в один, а голова в другой, только, казалось, повел по нем губами, как кларнетист, пробующий перед началом концерта свой инструмент, и от сижка осталась одна кость.
- А вы водки, отец дьякон? - сказал Хрущов.
- Извините, Владимир Петрович,- отвечал отец дьякон с какою-то торжественностью,- не могу... претит...
- Претит, как нищему гривна! - заметил отец Павел, становившийся все развязнее.
Его черные волчьи глаза, сначала бегло, но зорко впивавшиеся в Хрущова, развеселились, и теперь он посматривал на него, как посматривает задумавший осаду на крепостцу, хотя и не имеющую проломов, но вообще плохо и неумело построенную.
- Претит,- повторил отец дьякон, как бы не слыхав замечаний отца Павла.
- И вина не употребляете? - продолжал Хрущов, тоже делая вид, что это замечание не коснулось его слуха.
- Употребляю, но с отвращением,- отвечал отец дьякон.
- Проезжая губернию, изволили посещать губернатора? - спросил отец Павел.
- Нет, я с ним мало знаком,- отвечал Хрущов.
- Скажу вам, как пред лицом господа, Владимир Петрович, не по христианским заповедям он живет!
- Кто же по ним живет? - возразил Хрущов.- Это трудно.
- Оно действительно трудно,- согласился отец Павел,- и даже с силами человеческими несоразмерно. Дух бодр, плоть же немощна. Грешны мы, и по делам нашим воздается нам. Забываем вдов и сирот, не бдим о благолепии храмов божиих, не заботимся о нуждах духовных пастырей. Вот, к примеру говоря, я, Владимир Петрович (отец Павел отодвинул тарелку и облокотился на стол), сколько лет служу, а пребываю, как в пленении вавилонском, можно сказать, наг! Ожидал вашего приезда, яко жаждущий источника водного, уповал, не пожертвуете ли от щедрот своих Долгушинского
