Біографія - Фріш Макс Рудольф
Подається російською мовою
Перевод Л. Черной
Действующие лица
КЮРМАН.
АНТУАНЕТА.
РЕГИСТРАТОР.
Г-ЖА ХУБАЛЕК.
СТАРЫЙ РЕКТОР.
ШМИГ, десятилетний мальчик.
КАПРАЛ.
МАТЬ.
ВРАЧ.
СЕСТРА АГНЕСА.
ЭЛЕН мулатка.
ОТЕЦ.
НЕВЕСТА.
РОДИТЕЛИ НЕВЕСТЫ.
ПАСТОР.
РЕБЕНОК на свадьбе.
ТОМАС сын Кюрмана.
ЭМИГРАНТ.
ПРОФЕССОР КРОЛЕВСКИЙ.
ПРЕПОДАВАТЕЛЬ в балетной школе.
МОЛОДАЯ БАЛЕРИНА.
ОФИЦИАНТ.
НЕПРОШЕНЫЕ ГОСТИ.
ХЕНРИК агент по рекламе.
ЖЕНА Хенрика.
ЭГОН ШТАХЕЛЬ.
ЖЕНА Эгона.
ШНЕЙДЕР.
ХОРНАКЕР новый ректор.
ПИНА калабрийка.
ШМИГЛЕР атташе.
MAPЛИС.
АССИСТЕНТ.
"Я часто думаю: что, если бы начать жить снова, притом сознательно? Если бы одна жизнь, которая уже прожита, была, как говорится, начерно, другая начисто! Тогда каждый из нас, я думаю, постарался бы прежде всего не повторять самого себя, по крайней мере создал бы для себя иную обстановку жизни, устроил бы себе такую квартиру с цветами, с массою света… У меня жена, двое девочек, притом жена дама нездоровая и так далее и так далее, ну, а если бы начинать жизнь сначала, то я не женился бы… Нет, нет!"
(Вершинин из "Трех сестер" А. Чехова)
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Посредине освещенной сцены стоит мебель. Перед нами — современно обставленная комната: справа письменный стол, слева кушетка, кресло и торшер; сбоку — от пола доверху — книжные полки; других стен нет.
В кресле, сложа руки, сидит молодая женщина в вечернем туалете, она в роговых очках. Тишина. Потом где-то неподалеку начинают барабанить на рояле. Мы слышим несколько тактов, пауза, снова те же такты, как будто идет репетиция. Затем опять наступает тишина. Молодая женщина по-прежнему сидит и чего-то ждет. Появляется человек с папкой и подходит к конторке, стоящей на авансцене слева и не имеющей отношения к комнате. Человек кладет папку на конторку и включает лампу дневного света.
Регистратор. Итак, он сказал: если бы он мог начать сначала, он знал бы точно, как по-иному строить жизнь.
Молодая женщина улыбается.
Вы не возражаете, если мы разрешим ему переиграть?
Молодая женщина кивает.
Ему, например, хотелось бы восстановить первую встречу с вами. (Листает досье, читает.) "Двадцать шестого мая тысяча девятьсот шестидесятого года. У меня были гости. Время уже позднее. Гости наконец разошлись, но она все еще сидит. Сидит и молчит. Как вести себя в два часа ночи с незнакомой женщиной, которая не желает уходить? Того, что случилось, могло не быть". (Выключает лампу дневного света). Прошу вас.
Дается свет на основную площадку.
За сценой голоса, смех. Наконец наступает тишина, и вскоре после этого входит Кюрман, что-то насвистывая. Увидев молодую женщину, замолкает.
Антуанета. Скоро и я пойду.
Молчание.
Кюрман (стоит в нерешительности, потом начинает убирать со стола бутылки и рюмки, убирает пепельницы. Опять в нерешительности останавливается). Вам нездоровится?
Антуанета. Нет, что вы! (Берет сигарету.) Выкурю еще одну сигарету и пойду. (Тщетно ждет, что Кюрман подаст ей огня.) Если, конечно, я вам не мешаю. (Закуривает сама, затягивается.) Мне понравилось. У вас, по-моему, очень милые знакомые, очень интересные…
Молчание.
А выпить еще у вас найдется?
Кюрман (подходит к маленькому бару, наливает рюмку виски. Проделывает это очень обстоятельно, чтобы подчеркнуть свое молчание — дескать, он вежлив, поскольку ничего другого не остается). Вам со льдом? (Передает ей рюмку виски.)
Антуанета. А вы не будете пить?
Кюрман. Мне завтра работать.
Антуанета. Что у вас за работа?
Часы бьют два раза.
Кюрман. Уже два часа.
Антуанета. Вы кого-нибудь ждете?
Кюрман. Нет, что вы!
Антуанета. Устали?
Кюрман. Падаю с ног.
Антуанета. Почему же не садитесь?
Кюрман по-прежнему стоит и молчит.
Не могу пить быстрее. (Пауза.) Собственно, мне просто захотелось еще раз услышать ваши старинные часы. Такие часы — моя слабость. Они бьют, фигурки начинают двигаться и делают одни и те же движения. Все известно наперед, но каждый раз это почему-то волнует. Правда?
Кюрман. Еще рюмку?
Антуанета (тушит сигарету). Пора идти.
Кюрман. Вы на машине?
Антуанета. Нет.
Кюрман. Разрешите отвезти вас?
Антуанета. Я думала, вы устали.
Кюрман. Ни капельки.
Антуанета. И я тоже. (Берет еще сигарету.) Почему вы на меня так смотрите? Может, дадите мне закурить? Почему вы на меня так смотрите?
Кюрман (предлагает ей огня, подходит к бару, наливает себе рюмку виски; стоит спиной к Антуанете, держа в руках рюмку, но не пьет). Вы что-то сказали?
Антуанета. Нет.
Кюрман. И я нет.
Молчание. Антуанета невозмутимо курит. Кюрман, взглянув на нее, садится в кресло, положив ногу на ногу, и всем своим видом показывает, что он ждет. Молчание.
Какого вы мнения о Витгенштейне[6]?
Антуанета. Почему вы вдруг вспомнили Витгенштейна?
Кюрман. Просто так. (Пьет.) Не можем же мы молчать до тех пор, пока не забрезжит рассвет и не зачирикают пташки. (Пьет.) А что вы скажете о деле Кролевского?
Антуанета. Кто такой Кролевский?
Кюрман. Профессор Кролевский. Он ведь был у меня сегодня вечером, профессор Владимир Кролевский. Какого вы мнения о марксизме-ленинизме? С тем же успехом, впрочем, я мог бы спросить, сколько вам лет.
Антуанета. Двадцать девять.
Кюрман. Чем вы занимаетесь? Где живете?
Антуанета. В настоящее время в Париже.
Кюрман. Но, честно говоря, я не чувствую потребности знать это — ни малейшей. И спрашиваю, только чтобы прервать молчание и не казаться невежливым. В два часа ночи. Вы заставляете меня проявлять любопытство, которое мне несвойственно. Честно говоря. И вообще, знаете ли, весь разговор затеян с тем, чтобы в этой комнате в два часа ночи люди о чем-то говорили. (Пьет.) Знакомая ситуация…
Антуанета. Какая?
Кюрман. Чем молчаливее дама, тем печальнее положение мужчины: за скуку всегда отвечает он. Чем больше я пью в подобных случаях, тем хуже у меня работает фантазия, а чем хуже у меня работает фантазия, тем откровенней, тем задушевней я становлюсь. И все из-за этого тет-а-тета. В два часа ночи. (Пьет.) Знакомая ситуация… (Пьет.) А вы вообще меня не слушаете, ей-богу, не слушаете. Курите себе, молчите и ждете, пока я не перестану болтать, оказавшись лицом к лицу с тем, так сказать, голым фактором, что мы с вами мужчина и женщина.
Антуанета (тушит сигарету). Почему вы не заказываете такси?
Кюрман. Жду вашего слова.
Антуанета (после паузы). А я вас с интересом слушаю.
Кюрман (поднимается). Вы играете в шахматы?
Антуанета. Нет.
Кюрман. Сегодня ночью научитесь.
Антуанета. Не понимаю.
Кюрман выходит.
Почему вы не заказываете такси?
Входит Кюрман с шахматами.
Кюрман. Вот это — пешки. Назад не ходят. Это — конь. Есть еще ладьи. Это — слоны, один на белом поле, другой — на черном. А это — королева. Ей все дозволено. Король. (Пауза. Расставляет фигуры.) Я не устал, но мы не можем молчать до тех пор, пока не забрезжит рассвет и не зачирикают пташки. Молчать как каменные.
Антуанета берет сумочку и поднимается.
Ночуйте, пожалуйста, здесь, хотя, честно говоря, лучше, если вы этого не сделаете. Лучше для меня.
Антуанета садится на кушетку, подкрашивает губы.
(Стоит у шахматной доски, набивает трубку, не отрывая глаз от доски.) Ваш ход.
Антуанета. Мне тоже завтра работать.
Кюрман. Вы, как гостья, играете белыми. (Раскуривает трубку.) Я не пьян, так же как и вы, и мы оба понимаем, чего нам не следует делать. (Зажигает еще одну спичку.) Я не влюблен. (Зажигает третью спичку.) Вот видите, какой у нас пошел откровенный разговор. Именно этого я и опасался. И притом я даже не знаю, как вас зовут.
Антуанета. Антуанета.
Кюрман. Мы с вами только сегодня познакомились, позвольте узнать ваше полное имя.
Антуанета. Антуанета Штейн.
Кюрман. Итак, фрейлейн Штейн…
Антуанета (прячет тюбик с помадой). Я не играю в шахматы. (Вынимает пудреницу.)
Кюрман. Согласен объяснять вам каждый ход. Вы идете с королевской пешки. Ладно, я страхуюсь и тоже иду с королевской пешки. Теперь вы вводите в игру коня.
Антуанета пудрится.
Кюрман. Фрейлейн Штейн, я о вас очень высокого мнения.
Антуанета. Почему вдруг?
Кюрман. Сам не знаю. Зато знаю другое — знаю, что произойдет, если мы не засядем за шахматы. Я буду вас боготворить. Предупреждать ваши желания. Это я умею. Носить вас на руках. Вы этого достойны. Поверю, что не могу жить ни минуты без Антуанеты Штейн. Вы станете моей путеводной звездой на целых семь лет. Я буду носить вас на руках, а потом выяснится, что нам обоим нужны адвокаты.
Антуанета захлопывает пудреницу.
Давайте играть в шахматы.
Антуанета поднимается.
Что вы ищете?
Антуанета. Свою накидку.
Кюрман (встает и подает ей накидку). Целых семь лет мы будем друг другу благодарны, Антуанета, если вы позволите мне заказать сейчас такси.
Антуанета. Прошу вас.
Кюрман (подходит к телефону и заказывает такси). Такси сейчас придет.
Антуанета. Благодарю.
Кюрман. А я благодарю вас.
Пауза. Смотрят друг на друга.
Как две кошки. Мяу. Шипите! Цшш. А то я буду шипеть. Цшш.
Антуанета берет сигарету.
Мяу, мяу, мяу.
Антуанета закуривает.
Здорово. Я говорю о ваших глазах. Когда вы затягиваетесь, глаза у вас почти закрываются. Остаются одни щелки. Просто здорово.
Антуанета. Цшш.
Кюрман. Мяу.
Антуанета. Мяу.
Оба. Мяу-у-у-у. (Смеются.)
Антуанета. Шутки в сторону.
Кюрман. Шутки в сторону. (Снимает с нее накидку.)
Антуанета. Что вы делаете?
Звонок в дверь.
Это такси.
Кюрман. Шутки в сторону. (Снимает с нее очки.)
Антуанета. Погасите хотя бы свет!
Кюрман. Можно начать сначала?
Зажигается лампа дневного света.
Регистратор. С какого места вы хотите начать?
Кюрман. Часы бьют два раза.
Регистратор. Как угодно.
Кюрман (отдает очки Антуанете). Извините.
Антуанета. Пожалуйста. (Садится в кресло.)
Лампа дневного света гаснет.
Регистратор. Начинаем.
Часы бьют два раза.
Антуанета. Собственно, мне просто захотелось еще раз услышать ваши старинные часы. Также часы — моя слабость. Когда они бьют, фигурки начинают двигаться и делают одни и те же движения. Все известно наперед, но каждый раз это почему-то волнует.
Кюрман. Знаю.
Антуанета. Правда?
Кюрман подходит к часам, подкручивает их. Раздается веселая музыка. Подкручивает часы опять, а потом валик кончается.
Кюрман. Чем еще могу служить? (Идет к бару.) К сожалению, виски больше нет.
Антуанета. Пусть это вас не беспокоит. (Берет сигарету.) Какого вы мнения о Витгенштейне?
Кюрман.