Мой любимый директор - Діана Римар
С тоской смотрю на недоеденное печенье, поднимаюсь и иду по известному маршруту.
Когда оказываюсь в кабинете у шефа, он выглядит слегка по-другому, нежели сегодня утром.
Должна заменить, что слегка – это сильное преувеличение. Козлов красный как рак, его идеально причесанные темные волосы всклокочены, галстук сдвинут вбок. Видно, он пытался его ослабить и забыл поправить.
– Вы что сделали, Екатерина? – шипит он на меня и буравит бешеным взглядом. – Вы намеренно пытались меня опозорить? Хорошо, что я перечитал то, что вы накалякали, иначе я даже не знаю, что было бы. Я надеялся на ваш профессионализм, а вы…
– А что я? – тихо интересуюсь.
Вычитать, конечно, не успела, но это не впервой, и раньше все было супер.
– Вы издеваетесь надо мной? – возмущается Антон Викторович. – Это такой способ поглумиться?
Смотрю на шефа в полнейшем недоумении, хлопаю ресницами. А он вдруг поднимается с места, достает из принтера распечатанные листы и тычет ими в меня.
– Смотрите сразу четвертую страницу, перечень товаров, ну?
Перебираю листки договора, нахожу нужную страницу и вчитываюсь в названия. А там через одно: Козел ты, Антон! Козел! Козлище!
– Нормально, по-вашему, так оскорблять свое руководство? – цедит Козлов зло. – Это способ поглумиться над моей фамилией?
Стою перед ним ни жива, ни мертва.
Самое смешное, то, что я написала, не имеет к шефу никакого отношения. Так случилось, что они с моим женихом тезки. И это вовсе не шефа я называла козлом.
Не понимаю, как могла так накосячить. Тут же вспоминаю, что Антон прислал мне свои гадкие сообщения про соблазнительную фигуру Стаси как раз в тот момент, когда я занималась переводом перечня товаров. Тут мне вконец плохеет.
Как я могла такое сделать? Напечатала на автомате? Что за шутку сыграл надо мной мой же собственный мозг?
– Антон Валерьевич, я сейчас все объясню…
– Жажду услышать ваши объяснения, – продолжает кипеть он.
Ага, осталось их придумать, заодно как-то сформулировать.
– Это не вы козел, это другой Антон козел, который мой жених… – понимаю, как бредово звучит, но по-другому объяснить не могу.
– Вы издеваетесь надо мной? – Шеф смотрит на меня выпученными глазами. – Меня не интересует ваша личная жизнь. Как это могло попасть в договор, объясните немедленно!
Набираю в грудь побольше воздуха и выдаю:
– Я прошу прощения, просто у меня сейчас сложности в личной жизни. Я рассталась с женихом, который тоже Антон. Он написал мне гадкое сообщение как раз когда я переводила договор, и, наверное, я чисто автоматом…
– Вы считаете это нормальным объяснением? Я – нет, – резко перебивает он. – И я не собираюсь держать в фирме сотрудницу, которая на работе думает исключительно о личном, ясно вам?
Это что? Это он собрался меня уволить? Не-е-ет…
Мой мозг начинает работать в авральном режиме, набираюсь смелости и пытаюсь отстоять себя:
– Антон Валерьевич, но ведь со мной такое в первый раз, вы сами знаете. Я – ценный сотрудник…
– Вы не ценный сотрудник, Екатерина! – срывается на крик он. – Вы вредитель!
– Но подождите! – вклиниваюсь в его речь. – Сколько я вам контрактов перевела, всегда же нормально было, вы меня за скорость хвалили, называли хорошим работником…
– Будь вы хорошим работником, выучили бы, какой у нас дресс-код, – цедит он строго и красноречиво оглядывает мою блузку. – Вы не уважаете ни руководство, ни коллектив, который придерживается установленных правил, приходит на работу вовремя и одевается как подобает. Отныне я не желаю видеть вас в своей фирме, и на хорошие рекомендации можете не рассчитывать…
Вот так за какой-то день я превратилась из перспективного переводчика в безработного вредителя. И что-то мне подсказывает, что премию я не получу.
Глава 6. Крепкие нервы
Вячеслав
Я захожу в фитнес-клуб, поворачиваюсь к стойке регистратуры, и меня аж всего передергивает.
За стойкой вместо новенькой девушки-администратора, которую я лично нанял пару дней назад, стоит Мария, главный тренер.
– Здравствуйте, Вячеслав Игоревич, – тянет она с приторной улыбкой.
Делает акцент на моем имени-отчестве.
Да, мать твою, я теперь для тебя Вячеслав Игоревич.
И плевать, что несколько лет подряд я был для нее кем угодно, только не владельцем и по совместительству директором фитнес-клуба, где мы оба работаем.
У нас с Марией был крышесносный роман, я ее обожал. Ну… пока не застукал с восходящей звездой пауэрлифтинга прямо в тренерской. После этого я прекратил с ней отношения. А она какое-то время повстречалась с новым ухажером, тот ее кинул ради более молоденькой и аппетитной подружки. И моя бывшая спохватилась, снова отчего-то решила, что я для нее идеальный вариант. Возжелала за меня замуж. Теперь пытается мне всячески доказать, что я без нее, белокурой сучки с идеальной фигурой и белозубой улыбкой, ну никак не проживу.
Вот только я раньше отрежу себе палец, чем возьму в жены подобную ей дрянь.
О, с каким смаком я бы ее уволил к чертям собачьим еще полгода назад, когда понял, как мало на самом деле для нее значил. Но так случилось, что ее отец – совладелец здания, где располагается мой фитнес-клуб. Собственно, именно он в свое время и помог мне получить кредит, выкупить часть здания, открыть свое дело.
Сам бы я такое в то время не потянул, зато теперь у меня клуб с площадью в три тысячи квадратных метров, рассчитанный на три – пять тысяч клиентов.
Так что я оставил его дочь на должности главного тренера по большей части из уважения.
Однако все это не делает мои ежедневные встречи с Марией хоть сколь-нибудь приятнее. А та так и норовит попасться мне на глаза. Каждое гребаное утро стремится оказаться у стойки регистратуры, дабы явить мне свою лучезарную улыбку, которая бесит.
Мысленно считаю до пяти, чтобы немного успокоиться. Придаю лицу максимум безразличия, обращаюсь к администратору, стоящему возле второго стола регистратуры:
– Почему у нас главный тренер за стойкой? Где Настя, новый администратор?
– Уволилась, – чуть виновато отвечает Олег.
При этом красноречиво поглядывает на Марию, как бы давая понять, что та приложила к этому руку.
Впрочем, я не удивлен.
Благодаря Марии в фитнес-клубе за последние месяцы сменилась половина женского состава. Она выживала буквально всех, кто даже чисто теоретически мог мне понравиться или имел наглость улыбнуться чуть шире, чем, по ее
